Читать «Убийство онсайт» онлайн - страница 107

Виктория удивленно посмотрела на него, а он продолжал:

— Я напомню, что Каин убил Авеля из зависти и ревности, но никак за это не пострадал. Сначала, конечно, Бог погрозил: «Будешь изгнанником и скитальцем на Земле». Но Каин тут же начал вопить: «Наказание мое больше, чем можно снести. Всякий, кто встретится со мною, убьет меня…» И что? В итоге Бог сделал знамение, чтобы никто, встретившись с Каином, не убил его: «Всякому, кто убьет, отомстите всемеро». В итоге Каин себе преспокойно расплодился, а Авель пропал ни за что. Вот тебе и предательство, вот тебе и Библия, Книга книг. На том стоит вся человеческая история. А вы говорите… шуры-муры на работе.

Он помолчал и, зажмурившись, пробормотал:

— Как они все достали!

— Процентов пятьдесят всех любовных переживаний — результат нашего собственного разыгравшегося воображения, процентов двадцать — самовнушение, остальное — химия, — сообщила Виктория, видимо, именно так представляя себе утешительные вести для человека, который пересек всю Америку, набил вертолет самыми дорогими адвокатами для того, чтобы обнаружить под пальмой любовное гнездышко своих сотрудников.

— Вот что такое, например, червона рута? — продолжала Вика, когда Павел принес со стола к бассейну тапас с креветками и несколько баночек колы.

— Какая еще червона рута? — удивился он.

— В каждой культуре есть знаковые символы и коды, которые имеют прочный круг ассоциаций. Нет сомнений в том, что для украинской культуры, да и для всего постсоветского пространства пока еще, словосочетание «червона рута» прочно ассоциируется с одноименной песней Софии Ротару и с признанием в любви. Эти двое сколько угодно могли слушать и переводить Тома Вейтса, разоблачать творчество Адель или Эми Уайнхауз, но червона рута есть червона рута, и тут уж код, как бантик, прибит гвоздем к макушке. После этого появляется всякая дребедень: «искали тайный смысл», «играли с огнем», «находили друг друга глазами». Потом начинается двойная речь, обращенная своим тайным смыслом только к одному собеседнику, а потом диалогические единства, которые не распадались даже в условиях легкой светской беседы, изначально построенной как полилог. Эти двое ведут разговор только друг с другом, им не мешает ни присутствие свидетелей, ни расстояние, ни наличие жениха, ни внезапный приезд жены. Они фактически умудрялись говорить и слышать друг друга в ситуации почти полного отсутствия условий для общения.

— А, ты о переписке, — сообразил Павел.

— О ней. И не только. Я о любви.

Павел посмотрел на Викторию внимательно. Они явно говорили сейчас на разных языках, и оба только что это поняли.

Павел решил по обыкновению отшутиться:

— Я уже подумывал о том, чтобы делить команды по национальному признаку, но теперь еще и по гендерному, что ли, их делить?

Впрочем, выглядел он невесело. Положение у нашего айти-гения не очень, если вдуматься.

На этой нерадостной для всех любителей служебных отношений ноте мы с Викой наконец отправились пользоваться освобожденным Анатолем на ночь койко-местом.