Читать «Три любви» онлайн - страница 355
Арчибальд Джозеф Кронин
«Декларировать нечего?» Нечего, кроме силы духа! Где же платформа? Надо идти за толпой. Люси казалось, что она никогда не доберется до поезда. Но все же ей как-то удалось дойти до него. Она уже находилась в вагоне, но, по своей глупости, попала в купе для курящих, где, смеясь и громко разговаривая, сидели мужчины. Не важно, она не станет переходить в другое, это того не стоит. Долгое путешествие близилось к концу.
Почему-то ей было тепло, очень тепло. Руки и лоб горели, в висках пульсировала кровь, а ступни были по-прежнему ледяными. Почувствовав, что лицо заливает румянец, она тайком прижалась щекой к прохладному стеклу.
Поезд мчался в мягких сумерках. К удивлению, ветер стих, и просвечивающая пелена тумана медленно заползала в низины. Какая-то часть этого тумана тихо заползала Люси в голову, а затем вырывалась оттуда маленькими завихрениями. Путешествие в течение всего дня – вот что утомило ее. Всего лишь небольшая усталость. Кто-то смотрел на нее, спрашивая, не опустить ли окно. Она кивнула. Стало лучше – прохладный ветер от движения поезда благоухал осенними ароматами, нес пряный запах опавших листьев, привкус дыма, свежесть ранних заморозков. Не важно, что окоченели ноги, что в боку чуть покалывает, – Люси наслаждалась неуловимым духом этого времени года, которое всегда любила. Дальше и дальше мчалась она, уже не по морю, а по железной дороге, и в голове стучало в такт колесам. Скоро она уже приедет, и Питер встретит ее на вокзале. Ее сын, – по крайней мере, он один у нее остался, как что-то осязаемое, реальное на фоне ее недавних призрачных затей. Люси рассеянно задумалась о короткой телеграмме, которую послала ему, в письме она уже обо всем подробно написала. «Приезжаю семь тридцать Виктория. Мама». Вспоминая о том, как посылала эту телеграмму, она чуть улыбнулась: то была не прихоть, а, скорее, вызов, знамя, развернутое перед лицом судьбы. Он поймет и узнает, что она не покорилась судьбе. Да, ее сын понимает, что она никогда не признает поражения – побитая и раздавленная, жалкое подобие самой себя, но не сломленная. И она возвращается к нему. Нахлынувшие воспоминания затопили ее нежностью. Эта его знакомая, дразнящая улыбка…
«Знаешь, мама, а ты еще женщина хоть куда».
В такой же вечер, как этот, гуляли они рука об руку по набережной в Дуне. Сидели рядышком в сумерках перед эстрадой, и для них пел Вэл Пинкертон:
Она вновь слабо улыбнулась. Наверное, она была слишком твердой, несговорчивой. В своем упрямстве она билась головой о непробиваемую стену неизбежности. Но она примет то, чего нельзя изменить, примет Роуз, примет все – теперь.
Паровозный гудок оглушительно засвистел в ответ, и под скрежет тормозов поезд въехал на вокзал Виктория. Она была дома – или почти дома – наконец-то!
Она дождалась, пока все попутчики покинут купе, и вышла. На платформе она остановилась в ожидании. Глаза ее сверкали ярким, почти лихорадочным блеском. Она чувствовала, как болезненно стучит у нее сердце. Сердце ли это или колющая боль в боку? Питер в детстве называл это «бегающей болью», когда приходил домой, раскрасневшийся от игры в лапту. А сейчас у Люси раскраснелось лицо, когда она медленно шла по платформе.
