Читать «Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ» онлайн
Ирина Оганова
Ирина Оганова
Часы без циферблата, или Полный ЭНЦЕФАРЕКТ
Золушка по-питерски
Все жильцы дома номер 8 по улице Ветеранов, что на юго-западе Ленинграда, знали – в квартире 22, на третьем этаже хрущёвки, проживает настоящий тиран. И имя этой нелюдимой молодой дамочки, с вечно надменным выражением лица, самое что ни на есть обычное – Светлана Васильевна Спиридонова.
Жила она не одна, а с переспелым мужчиной, похожим на поникший холщовый мешок – скорее всего, сказывались годы, проведённые в одних стенах с малоприятной женщиной, и по всему было заметно, что полностью зависит от её непростого нрава. Пётр Алексеевич даже здоровался странно, словно извинялся, пряча близорукие глаза за толстыми стёклами очков.
Кто-то разнёс слух, что в законном браке они не состояли, просто сожительствовали, фамилии-то разные. Совсем недавно переехали на Ветеранов, и их маленькая дочка Танюша ходила в детский сад неподалёку. Соседи каждый будний день видели, как Светлана Васильевна выходила из парадной ровно в 8 утра, крепко держа Таню за руку. Отводила дочку в садик, а потом ехала в районную поликлинику, где работала гинекологом, отчего и знали её многие лично.
Всё бы ничего – странная и странная, если бы из квартиры номер 22 частенько не раздавались истеричный крик Светланы и громкий, истошный плачь её дочки и постоянное «мама, я больше так не буду!»
Всем было ясно: лупит она своего ребёнка, а за что – непонятно, хорошая девочка, тихая, с копной белокурых кудрей и, как ни странно, большими карими глазами. Одно смущало – приличный сколиоз, какая-то врождённая патология, отчего соседям вдвойне было жаль Танечку. Правда, про Петра Алексеевича ничего плохого сказать не могли, по всему было видно – в дочке своей души не чает и о многом не догадывается. Кто же захочет в чужую семью лезть? Сами разберутся.
Светлана выросла в неблагополучной семье тихих алкоголиков. Нет, родители не были тунеядцами и работали на Кировском заводе. Отец пил всегда, а мама пристрастилась вслед за ним. По-своему они были даже счастливы: исправно вдвоём ходили на завод и квасили вечерами. Как они ухитрялись каждый день вставать в семь утра, Свете было неведомо. О дочери особо не пеклись – сыта, обута и слава богу.
Жили они с матерью отца, которая ещё в сорок первом к ним из Стрельны переехала, где имела маленький покосившийся домик с печным отоплением и колодцем во дворе. Света родилась летом сорок пятого. Каким-то чудом дом во время войны уцелел, и бабушка Свету на всё лето в Стрельну увозила, поила коровьим молоком из соседнего совхоза, чтобы крепенькой росла, а то больно щуплая. Бабушка хоть и из простых, но знала – надо девочке образование дать хорошее, и с малолетства книжки ей всякие читала, и по музеям таскала: «Пусть привыкает, смотрит на прекрасное, глядишь, и толк будет».
Светлана и сама к знаниям тянулась, только ненавидела всё вокруг себя: и коммуналку облезлую, и их комнатку 25-метровую на четверых в промзоне на Лиговском проспекте, и вечно осоловевшие лица пьяненьких родителей. Она и училась отлично, чтобы, упаси господи, классная не надумала домой прийти. На собраниях только бабушка присутствовала, и никто и догадаться не мог, в каких условиях ей жить приходилось.
