Читать «Тысячекратная Мысль» онлайн - страница 42

– Однако… Его перевели на шейский, – заметил Ахкеймион, оценивающе поджимая нижнюю губу. – Для Келлхуса?

– Нет. Для меня.

Она хотела сказать это с гордостью, но вышло язвительно.

– Он научил меня читать, – более осторожно объяснила она. – В наших скитаниях по пустыне, между прочим.

Ахкеймион побледнел.

– Читать?

– Да… Представь себе, научил женщину.

Он нахмурился, как будто от смущения.

– Старый мир умер, Акка. Старые законы мертвы. Да ты и сам знаешь.

Ахкеймион заморгал, словно его ударили, и она поняла: он хмурится от ее тона, а не от слов. Он никогда не презирал женщин.

Ахкеймион посмотрел на выпуклые буквы на обложке. В том, как он провел по ним пальцем, была забавная и милая почтительность.

– Айенсис – мой старый друг, – сказал он, передавая книгу. На сей раз его улыбка была искренней, но испуганной. – Будь с ним ласкова.

Избегая прикосновения, она взяла книгу из его рук и почувствовала комок в горле.

На миг их взгляды встретились. Она хотела чем-то ответить – благодарностью или глупой шуткой, как прежде, – но вместо этого пошла к двери, прижимая книгу к груди. Слишком много былых радостей. Слишком много привычек, которые могут бросить Эсменет в его объятия.

И, будь он проклят, он это знал! Он использовал это.

Ахкеймион произнес ее имя, и Эсменет застыла на пороге. Когда она обернулась, страдальческое выражение его лица заставило ее опустить глаза.

– Я… – начал он. – Я был твоей жизнью. Я знаю, что это так, Эсми.

Эсменет закусила губу, не желая поддаваться инстинкту обмана.

– Да, – сказала она, глядя на выкрашенные в синий цвет пальцы своих ног. По какой-то извращенной логике она решила, что завтра утром прикажет Иэль изменить цвет.

«Что он для меня значит? Его сердце было разбито задолго до того…»

– Да, – повторила Эсменет. – Ты был моей жизнью. – Она посмотрела на Ахкеймиона устало, а не гневно, как хотела. – А он стал моим миром.

Она бросала взоры на широкую равнину его груди, спускаясь по ложбине живота к мягкому золоту лобка, где находила его суть, сияющую в соблазнительном полумраке между простыней. Он казался ей необъятным, когда она ложилась щекой на его плечо. Как новый мир, манящий и пугающий.

– Я виделась с ним вечером.

– Я знаю. Ты сердилась…

– Не на него.

– На него.

– Но почему? Он ведь просто любит меня, и больше ничего!

– Мы предали его, Эсми. Ты предала его.

– Но ты говорил…

– Существуют грехи, Эсми, которые даже Бог не может отпустить. Только обиженный.

– О чем ты говоришь!

– Я говорю о том, почему ты на него злишься.

С ним всегда было так. Он всегда говорил о том, что находится вне человеческого разумения. Словно Эсменет – как любой другой мужчина, женщина, дитя – каждый раз просыпалась, чтобы ощутить себя выброшенной на берег, и только он мог объяснить, что случилось.

– Он не простит, – прошептала она.

В его взгляде была какая-то нерешительность, необычная для Келлхуса и потому пугающая.

– Он не простит.

Великий магистр Багряных Шпилей обернулся. Он был слишком ошеломлен, чтобы скрыть изумление, и слишком пьян, чтобы вполне выразить его.