Читать «Тысячекратная Мысль» онлайн - страница 36

– Я не это имел в виду, Акка.

– Но почему я…

Ахкеймион осекся. Он понял, что на самом деле имел в виду его друг. Ксинем обвинял Ахкеймиона в том, что тот его бросает. Даже сейчас, после всего случившегося, Ксинем осмеливался обвинять его. Ахкеймион вернулся к своим сборам.

Словно его жизнь и без того не была сущим безумием.

– Почему бы тебе не поехать со мной? – проговорил он и поразился неискренности собственных слов. – Мы можем… мы можем поговорить… с Келлхусом.

– Зачем я Келлхусу?

– Не ему – тебе, Ксин. Тебе нужно поговорить с ним. Тебе необходимо…

Ксинем сумел бесшумно выбраться из-за стола и навис над Ахкеймионом – косматый, жуткий, и не только из-за своего увечья.

– Поговорить с ним! – взревел он, хватая друга за плечи и встряхивая. Ахкеймион вцепился в его руки, но они были тверды как камень. – Я умолял тебя! Помнишь? Я умолял тебя, а ты смотрел, как они вырывают мои проклятые глаза! Мои глаза, Акка! У меня больше нет моих гребаных глаз!

Ахкеймион упал на жесткий пол и отползал назад. Его лицо было забрызгано слюной.

Могучий мужчина рухнул на колени.

– Я не вижу-у-у! – провыл он. – Мне не хватает мужества, не хватает мужества…

Несколько мгновений он молча вздрагивал, затем замер. Когда Ксинем снова заговорил, голос его звучал хрипло, он необъяснимым образом изменился. То был голос прежнего Ксинема, и это ужаснуло Ахкеймиона.

– Ты должен поговорить с ним обо мне, Акка. С Келлхусом…

У Ахкеймиона не осталось ни сил, ни надежды. Его словно притянули к полу, связав собственными кишками.

– Что я должен сказать ему?

Первый утренний свет на трепещущих веках. Вкус первого вздоха. Щека на подушке, онемевшая после сна. Это – и только это – связывало Эсменет с той женщиной, шлюхой, какой она прежде была.

Иногда она забывала. Иногда она просыпалась с прежними ощущениями: беспокойство, струящееся по телу, духота постели, жажда плоти. Однажды ей даже послышался стук молотков в лудильной мастерской на соседней улице. Она резко поднималась, и муслиновые покрывала скользили по ее коже. Она моргала, всматривалась в изображения героических подвигов на стенах полуосвещенной комнаты и останавливала взгляд на своих рабынях – трех кианских девочках-подростках, – распростершихся лицом вниз в знак покорности.

Сегодня было точно так же. Растерянно прищурившись, Эсменет встала и отдалась их хлопотливым рукам. Они щебетали на своем странном убаюкивающем языке и переходили на ломаный шейский только тогда, когда их тон заставлял Эсменет вопросительно посмотреть на кого-то из них – обычно это была Фанашила. Рабыни расчесывали волосы Эсменет костяными гребнями, растирали ее ноги и руки быстрыми ладошками, затем терпеливо ждали, пока она помочится за ширмой. Потом они вели ее в ванну в соседней комнате, натирали мылом, затем маслом и делали массаж.

Как всегда, Эсменет принимала их услуги со спокойным удивлением. Она была щедра на благодарности и радовала девушек выражением своего удовольствия. Эсменет знала, что они слышали все сплетни, ходившие среди рабов. Они понимали, что рабство имеет собственную иерархию и привилегии. Будучи рабынями царицы, девочки сами становились царицами для остальных слуг. Может быть, это поражало их не меньше, чем саму Эсменет удивляло ее положение.