Читать «Тысячекратная Мысль» онлайн - страница 26

– Все символы и священные знаки наших врагов да будут повергнуты к моим ногам!

Два дня пленники из фаним трудились на поле битвы, складывая тела своих мертвых сородичей у стен Карасканда. Бесчисленные птицы-падальщики мешали им, заслоняя небо, как стаи саранчи. Несмотря на обилие трупов, они дрались за добычу, словно чайки за рыбу.

Люди Бивня продолжали пировать, хотя многие заболели, а около сотни воинов умерли от переедания после голода, как сказали врачи-жрецы. Затем, на четвертый день после битвы на полях Тертаэ, пленников согнали в один длинный караван, раздев донага в знак унижения. Толпу фаним нагрузили всем, что удалось награбить в лагере и на поле битвы: бочонками золота и серебра, зеумскими шелками, брусками ненсифонской стали, мазями и маслами из Сингулата. Затем их кнутами и плетьми погнали через Роговые Врата, через весь город к Калаулу, где бо́льшая часть Священного воинства встретила их насмешками и восторженным улюлюканьем.

Пленных по двадцать человек подводили к черному дереву Умиаки, где на простом табурете восседал Воин-Пророк, ожидая молений о пощаде. Тех, кто падал на колени и отрекался от Фана, тащили к поджидавшим работорговцам. Тех, кто не делал этого, убивали на месте.

Когда все было кончено и алое солнце легло на темные холмы, Воин-Пророк опустился на колени, прямо в кровь врагов. Он приказал своим людям подойти к нему и на лбу каждого кровью фаним начертал знак Бивня.

Даже самые суровые солдаты рыдали от восторга.

«Эсменет принадлежит ему…»

Как все ужасающие мысли, эта обладала собственной волей. Она вползала в мозг и выползала из него, то удушающая, то неподвижная и холодная. Несмотря на бесконечное повторение, она походила на неотложное дело, о котором слишком поздно вспомнили. Она одновременно призывала к оружию и мрачно напоминала о том, что все тщетно. Ахкеймион не просто потерял Эсменет – он потерял ее из-за него.

Он чувствовал это так, словно только его душа повинна в случившемся. А факт предательства самой Эсменет был слишком огромным, чтобы его осмыслить.

«Старый дурак!»

Приезд Ахкеймиона во дворец Фама сбил с толку чиновников заудуньяни. Они вели себя вежливо – ведь он был учителем их хозяина, – но в их поведении проглядывало волнение. Странное волнение. Если бы они выказывали какие-то опасения, Ахкеймион списал бы это на счет своего колдовского ремесла – они же были религиозны и суеверны. Но их, похоже, беспокоил не столько он, сколько собственные мысли. Они обращались с ним, решил Ахкеймион, как с человеком, над которым смеялись за глаза. А теперь он предстал перед ними как важная фигура, и они боялись собственной непочтительности.

Конечно, люди уже знали, что он рогоносец. Рассказы обо всех, кто делил хлеб и мясо у костра Ксинема, широко разошлись в самых разных версиях. Ничего нельзя утаить. А уж история Ахкеймиона наверняка самая популярная: история чародея, любившего шлюху, которая стала супругой пророка, должна передаваться из уст в уста, умножая его позор.