Читать «Татуировщик из Освенцима» онлайн - страница 9

Когда они исчезают в темноте, Лале дает себе клятву. Я выживу и выйду из этого места. Выйду отсюда свободным человеком. Если ад существует, я увижу, как эти убийцы горят в нем. Он думает о родных, оставленных в Кромпахи, и надеется, что его присутствие здесь, по крайней мере, спасет их от подобной судьбы.

Облегчившись, Лале возвращается в барак.

— Выстрелы, — говорит Арон, — что это было?

— Я не видел.

Арон переносит ногу через Лале, чтобы спуститься вниз.

— Куда ты?

— Помочиться.

— Потерпи. — Лале хватает Арона за руку.

— Почему?

— Ты слышал выстрелы. Просто потерпи до утра.

Ничего не говоря, Арон забирается на нары и ложится, в страхе и негодовании прижимая кулаки к промежности.

* * *

В тот день его отец встречал клиента на железнодорожном вокзале. Господин Шейнберг приготовился элегантно подняться в экипаж, а отец Лале тем временем водружал на сиденье напротив красивый кожаный чемодан. Откуда он приехал? Из Праги? Братиславы? Может быть, из Вены? Одетый в дорогой шерстяной костюм, в начищенных ботинках, он с улыбкой поднялся в экипаж, перекинувшись несколькими словами с отцом Лале. Отец подстегнул лошадь. Подобно большинству людей, которых отец Лале развозил на своем «такси», господин Шейнберг возвращался домой из важной деловой поездки. Лале хотелось походить скорее на него, чем на отца.

В тот день господин Шейнберг был без жены. Лале с удовольствием поглядывал на госпожу Шейнберг и других женщин, ездящих в экипаже отца, — маленькие руки в белых перчатках, элегантные жемчужные серьги и такое же ожерелье. Ему нравились красивые женщины в модной одежде и с драгоценностями, иногда сопровождавшие важных мужчин. Ему потому и нравилось помогать отцу, что он мог открывать для этих женщин дверцу экипажа, подавать руку, помогая спуститься, вдыхать их аромат и мечтать о той жизни, которую они ведут.

Глава 2

— Наружу! Все наружу!

Звучат свистки, лают собаки. В блок 7 из двери струится солнечный свет ясного утра. Заключенные, отцепляясь друг от друга, спускаются с нар и, волоча ноги, бредут из барака. Становятся вокруг здания. Отойти в сторону никто не пытается. Они ждут. И еще ждут. Те, кто кричал и свистел в свистки, исчезли. Люди шепотом переговариваются, шаркают ногами взад-вперед. Глядя на другие бараки, они видят, что там разыгрывается та же сцена. Что дальше? Жди.

Наконец к блоку 7 подходит эсэсовец в сопровождении заключенного, и воцаряется тишина. Никаких объявлений. Заключенный выкрикивает номера, написанные на планшете. Рядом стоит эсэсовец, нетерпеливо постукивая ногой и похлопывая себя по бедру офицерской тросточкой. До заключенных не сразу доходит, что номера — это татуировки на левой руке каждого. Перекличка окончена, два номера не отозвались.

— Ты… — тот, кто делал перекличку, указывает на мужчину в конце шеренги, — иди посмотри, не остался ли кто-нибудь внутри.

Тот смотрит на него с недоумением. Он не понял ни слова. Сосед шепотом повторяет команду, и мужчина спешит в барак. Через несколько мгновений он возвращается, подняв правую руку с двумя вытянутыми пальцами — указательным и средним: двое мертвы.