Читать «Тайна леди Одли» онлайн - страница 232

Мэри Элизабет Брэддон

— Но предположим, я хочу рассказать кое-что, — лихорадочно вскричал Люк. — Предположим, я не могу умереть с тяжестью тайны на душе и хотел увидеть вас с целью рассказать все. Предположите это, и вы получите правду. Я скорее сгорел бы заживо, чем рассказал ей. — Он произнес эти слова сквозь зубы и злобно нахмурившись. — Прежде я бы сгорел заживо. Я заставил ее платить за оскорбления, я заставил ее платить за жеманство и кривлянье, я бы никогда не рассказал ей — никогда, никогда! Я имел власть над ней, у меня была своя тайна, и мне платили за нее, и я сполна вернул ей то пренебрежение, с каким она относилась ко мне!

— Маркс, Маркс, ради бога, успокойся, — просил его Роберт. — О чем ты говоришь? Что ты мог рассказать?

— Я собираюсь рассказать это вам, — ответил Люк, облизнув свои сухие губы. — Дай мне попить, мама.

Старушка налила какой-то холодный напиток и дала сыну.

Он жадно выпил его, как будто чувствовал, что краткому остатку его жизни предстоит гонка с безжалостным соперником, Временем.

— Оставайся там, — велел он матери, указывая ей на стул у изножья кровати.

Старушка повиновалась и села напротив мистера Одли. Она вынула свои очки, протерла их, надела и безмятежно улыбнулась своему сыну, как будто лелеяла слабую надежду, что эта процедура поможет ее памяти.

— Я задам тебе другой вопрос, мама, — начал Люк, — и странно будет, если ты не сможешь ответить на него. Ты помнишь, когда я работал на ферме Аткинсона, до женитьбы, и жил здесь с тобой?

— Да, да, — ответила миссис Маркс, довольно кивая, — я помню, дорогой. Это была осень, яблоки только начали собирать. Я помню, Люк, помню.

Мистер Одли недоумевал, к чему это все ведет, и сколько ему придется сидеть у постели больного, слушая этот бессмысленный разговор.

— Тогда, может быть, ты вспомнишь и больше, мама, — продолжал Люк. — Помнишь, как однажды ночью я кое-кого привел домой, когда Аткинсон убирал последнюю пшеницу?

Мистер Одли опять сильно вздрогнул, пристально посмотрел в лицо говорившему и не дыша начал слушать со странным интересом, с трудом понимая то, что говорил Люк.

— Я помню, как ты приводил домой Фебу, — оживленно ответила старушка. — Я помню, ты приводил ее на чай и несколько раз поужинать.

— Оставь ты Фебу, — закричал Люк, — кто говорит о Фебе? Кто она такая, чтобы о ней говорить? Ты помнишь, как я привел домой джентльмена однажды ночью в сентябре, после десяти часов; джентльмена, промокшего насквозь, с головы до ног покрытого грязью, зеленым илом и землей, у которого была сломана рука и страшно распухло плечо? Джентльмена в разорванной одежде, который сидел у огня на кухне и глядел на горящие угли, как будто он немного тронутый и не знал, где он и кто, за которым нужно было ухаживать, как за ребенком, одеть, обсушить, помыть и давать бренди из ложки, просовывая ее сквозь сжатые зубы, прежде чем жизнь вернулась к нему? Ты помнишь это, мама?

Старушка закивала головой, бормоча о том, что хорошо помнила этот случай.

Роберт Одли дико вскрикнул и упал на колени у постели больного.

— Боже! — рыдал он. — Благодарю тебя за твою удивительную милость. Джордж Толбойс жив!