Читать «Будда: его жизнь и учение» онлайн - страница 13

О причинах такого шага древние тексты предоставляют высказаться самому Будде. После того как он рассказал своим ученикам, в каком он жил довольстве, он продолжал: «И мне, монахи, жившему в таком благосостоянии и бывшему столь изнеженным, явилась мысль: незнающий, обыкновенный человек, подчиненный влиянию возраста, когда он, не будучи еще сам старым, видит дряхлого старика, чувствует от того себя не по себе, испытывает смущение, отвращение, прилагая видимое им к самому себе. Я также подчинен возрасту и еще не стар; мог ли я, подчиненный возрасту, но еще не старый, при виде дряхлого старика не чувствовать себя не по себе, не ощущать смущения и отвращения? Не добро было мне от этого. И вот, монахи, когда я взвесил все это, у меня исчезла вся радость юности». То же говорится затем о болезни и смерти, с тем только различием, что следует заключение: «У меня… исчезла вся радость здоровья» и «У меня… исчезла вся радость жизни». Это стоит в связи с учением Будды, что существует три вида темноты: темнота вследствие молодости, вследствие здоровья, вследствие жизни, т. е. что человек забывает, что он стареется, болеет и должен умереть. Место это важно потому, что на нем основывается то понимание, которое дает легенда решению Будды покинуть отчий дом. Легенда заключает в себе и многие другие рассказы о рождении и юности Будды. Южное позднейшее предание сохранилось особенно в написанной на языке пали Ниданакатхе, введении к имеющим быть указанным ниже Джатакам; северное предание изложено в Лалитавистаре и в Махавасту, истории известных сект; первая из них написана по-санскритски со стихами на диалекте гатха, вторая — целиком на этом последнем. Лалитавистара, переведенная и по-тибетски, остается и до настоящего времени источником веры для многих миллионов людей. Она доводит рассказ только до момента просветления Будды, за который немного заходит и Махавасту. В этих трех сочинениях встречаются по преимуществу созвучия с христианскими легендами, которые старались использовать для доказательства буддийских влияний на христианскую литературу и, в частности, на книги Нового Завета. Первый выступил с такими сопоставлениями, и притом в широких размерах, Рудольф Зейдель; позже это было сделано с большей осторожностью Ванден-Бергом ван-Эйзинга.