Читать «След лисицы на камнях» онлайн - страница 154

За ним виднелись молчаливые Нина Ивановна и Маркелова.

– Вы идиоты, – с безмерной горечью сказал Илюшин. – Упертые бараны! Бакшаева никогда в жизни не скажет правду! Она панически боится Возняка.

– Так, все. – Бабкин поднялся. – Вы извините, но мне нужно проветрить голову. Скоро вернусь.

Все посторонились. В прихожей он накинул куртку и вышел, жмурясь, на крыльцо.

* * *

Илюшин никогда не узнал, что спас от гибели Татьяну Маркелову. Через пять минут после того, как он уговорил ее отправиться вместе с ним к Красильщикову, во двор Маркеловых огородами прокрался Петр Возняк. За спиной у него висело охотничье ружье его отца.

Он толкнул незапертую дверь, вошел в дом и огляделся. Где баба? Григорий ничего не сказал про нее, а ведь она тоже знает, кто поджигал Бакшаевых.

Но Петр умный. Очень умный. Он сам догадался!

– Э-э! – позвал он. Искать не хотелось: пусть выйдет сама. – Иди, чего покажу… – Конфетку дашь? – тоненько ответил он сам себе, подражая женскому голосу. – Может, и дам! – Не хочу! – Ну, гляди… Другой раз не позову. А хочешь, кое-чего другого дам? – Хочу! – Ах ты…!

Он стоял в пустом доме и разговаривал сам с собой, передразнивая отсутствующую хозяйку. Понемногу этот диалог наполнился непристойностями, вызвавшими на губах Петра слабую улыбку.

Но солнечные лучи царапнули стену, и Возняк пришел в себя. Нужно помочь отцу. Сначала – те двое, потом баба.

Дом Маркеловой был выбран им еще и за удачное расположение: из окна чердака просматривался, как на ладони, весь участок перед теремом Красильщикова.

Он открыл створку чердачного окна, установил карабин с упором на подоконник и опустился на одно колено. Немного мешали низко скользящие лучи. «Танька ушла, солнце вышло». Он засмеялся в тишине пустой комнаты. Хорошо пошутил!

В прицел попала конура, кривоногий пес, бегавший по двору… Петр не любил собак. Он представил, как хорошо было бы всадить пулю в этого кривоногого… в брюхо, чтобы повизжал! Пожалуй, после, когда он закончит с делами.

Ему самому нравилось вспоминать про пожар. Больше всего в городе Петру не хватало огня, живого пламени. Он покупал спички для камина и чиркал ими, сжигая сотнями: целиком, до обгорелых черных головок. Но это все, конечно, было не то. А тогда, в девяносто первом, все получилось так, как он хотел… Ух, как пылало! Горячо, горячо! И человечки вокруг мельтешат, суетятся. Сам он не суетился, стоял в стороне, сложив руки на груди, неосознанно подчеркивая, как сильно отличается от них; по спине бежали мурашки при мысли о том, что эта разбушевавшаяся стихия вызвана им. Грандиозность пожара бросала отсвет величия и на него, Петьку Возняка. Жаль, никому нельзя было сказать: отец запретил, пригрозив, что иначе убьет.

Он бы не возражал, если б о его поступке узнали все. Кто таков Петр Возняк? Что о нем думают в Камышовке? Ничего не думают. Он ничтожество. Ни одна живая душа не вспоминает его, кроме бати. Но если им рассказать, они поразятся! Поймут, как сильно его недооценивали. Может, поэтому он и продолжал цепляться за Веру – единственного свидетеля, знавшего о его свершении.