Читать «Сентябрьские розы» онлайн - страница 99

– Я вовсе не хочу сказать, что первые – посредственные авторы. К этому виду принадлежал, к примеру, Стендаль: он изображал того человека, каким являлся сам, человека, каким бы он хотел стать, каким бы он мог стать, если бы по воле судьбы появился на свет в семье банкира, или если бы ему довелось родиться женщиной, он изображал женщину, любви которой ему бы хотелось. Бальзак, напротив, – писатель-творец. Если пользоваться вашим выражением, Лоран, он мог «примерить на себя кожу» ростовщика, старой девы, привратницы, заговорщика, судьи…

– От себя Бальзак тоже брал довольно много, – возразил Кристиан. – Вот, к примеру, «Луи Ламбер», «Герцогиня де Ланже», «Лилия долины» или, в каком-то смысле, барон Юло д’Эрви…

– Разумеется, – ответил Бертран, – с какой стати ему было устранять себя из «Человеческой комедии»? За собой он наблюдает, как и за всеми прочими, не больше…

В разговор вмешался юный Эрве Марсена и заговорил об «исходной точке», необходимой и для писателя, и для актера:

– Вы не находите, что сюжет или персонаж, созданные сознательно и обдуманно, на основе некой отвлеченной идеи, никогда не удаются? Ничто не может заменить естественную безрассудность… Если у меня и есть претензия к вашим прекрасным пьесам, господин Менетрие, так это их излишняя рассудочность.

– Но меня никак нельзя назвать рассудочным человеком, – с досадой возразил Кристиан. – Эту репутацию мне создали враги.

– И мне тоже, – сердито сказал Леон Лоран. – Злобные критики говорят мне в лицо, что я «интеллектуальный» актер. Но это совсем не так. Когда я создаю образ, то не пытаюсь понять его рассудком. Я позволяю ему проникнуть в себя… Некоторые великие актеры, которых я знал, не понимали буквально ничего из того, что играли.

– И публика не замечала?

– Публика, – ответил Женни, – вообще никогда ничего не замечает… Театральная публика живет в нереальном мире, и, если в этот мир грубо не вторгается нечто непредвиденное, зрители принимают все.

– Так оно и есть, – согласился Леон Лоран. – Театральная иллюзия безгранична.

– Вот почему, – сказал Бертран Шмитт, – глупо придавать такое значение декорациям и постановке. Это веяние времени, причем совершенно бессмысленное… Вы не согласны? – обратился он к Долорес.

– О, – ответила та, – я в Париже для того, чтобы учиться, а не учить.

– Сегодня вечером я веду ее на «Подсвечник», – сказала Полина. – Она увидит, что такое перегибы в постановке.

После обеда Долорес беседовала с Леоном Лораном, который пообещал прийти к ней на спектакль; затем она поговорила с Эрве Марсена, у него она выведала все подробности статьи о «Театральном товариществе Анд», которую ему заказала Полина, затем завела разговор с Менетрие по поводу «Вивианы», и беседа сделалась такой оживленной, что обеспокоенная Клер, приблизившись к ним, с нажимом произнесла:

– Простите, Кристиан, что перебиваю вас, но в три часа у нас встреча на улице дю Бак, а это довольно далеко отсюда.

Как это всегда бывает, отъезд одной пары разрушил компанию, и все стали разъезжаться, выражая на прощание желание увидеть Долорес Гарсиа на сцене. Многие мужчины предложили проводить ее, но Полина задержала актрису, и женщины остались вдвоем.