Читать «Сентябрьские розы» онлайн - страница 77

Однажды, когда юный Марсена обедал в Нёйи, а Полина Фонтен ушла сразу же после обеда, он понял, что ему не удастся избежать участи, которой столь страшился. С каждой фразой Фонтена тайна приоткрывалась, и лишь демонстративное нежелание Эрве понимать, о чем идет речь, пару раз остановило откровенные излияния Фонтена. В конце концов тот перестал сдерживаться и заговорил напрямую:

– Друг мой, мне нужно поговорить с вами об одном деле, которое меня очень беспокоит. Обязательство молчать лишь усиливает мою тревогу, а вы, я уверен, меня не предадите. Дело вот в чем…

Он рассказал Эрве то, что тот уже слышал от Эдме Ларивьер: на берегу Тихого океана он встретил лучшую из женщин, это сама поэзия, она сопровождала его в поездке. К несчастью, с тех пор, как он вернулся в Париж, он не получал от нее известий и тщетно пытался объяснить себе ее молчание:

– В Нью-Йорк она писала мне самые прекрасные письма на свете… Прекрасные! Самые красивые, самые трогательные… А здесь ничего. Может, она опасается, что мою почту проверяют? Или неправильно записала адрес? А я пишу все время, почти каждый день, пишу пылкие эпистолы, в которые вставляю стихи, ведь она, кажется, их так любит… Я понимаю, они такие неумелые, пусть даже откровенно плохие, я ведь, увы, не поэт в прямом смысле этого слова. Но они идут из глубины души, как «Песнь о Короле Анри»… Вот, друг мой, прочтите…

Испытывая одновременно и отвращение, и любопытство, Эрве прочел:

Жалоба того, что большене получает писемКогда закончится страданье?Я словно ядом опоен.Как затянулось ожиданье,И не приходит почтальон.Когда закончится страданье?Когда закончится ненастье?Лолита, вспомни обо мне!Я больше не узнаю счастья.Тебя увижу лишь во сне.Когда закончится ненастье?Когда закончится молчанье?Но ты со мной не говоришь.Мучительное ожиданьеНакрыло тучею Париж.Когда закончится молчанье?

Эрве Марсена молча вернул листок Фонтену. Он испытывал сочувствие, любопытство и смущение. Фонтен сложил письмо и засунул его в конверт авиапочты, который аккуратно запечатал.

– Пойдемте со мной, друг мой. Купим марки и доверим это несчастное стихотворение воздушной почте… «Облачная почта», как говорила она… Да-да! Я не могу просто оставлять эти письма в своей корреспонденции. Полина непременно поинтересуется, что это за сеньора Долорес Гарсиа. Так что раз в два-три дня под любым предлогом я теперь сам отношу эти письма на авеню Нёйи. Это даже приятная прогулка.

По аллеям Булонского леса они дошли до маленького озера Сент-Джеймс и теперь медленно шагали по его берегу. На островке посреди пруда пылали золотистые косматые кроны осенних деревьев. По черной глади вод медленно плыл лебедь, оставляя за собой двойной след. Потом они углубились в сосновый лес, и выстроенные правильными рядами стволы деревьев напомнили Фонтену оливковые рощи в Лиме. Он попытался описать их Эрве:

– Эта бледная листва при свете луны… мне казалось, она омыта каким-то… э-э… необыкновенным светом. Ах, друг мой! За эти несколько недель я испытал больше, чем за всю предыдущую жизнь. Разве истинное течение времени не измеряется образами, которые оставляет оно в нашей памяти? Для меня каждый день, проведенный с Долорес, стоит целого года.