Читать «Призрак и гот» онлайн - страница 4

Фотографии разослали в течение нескольких часов, и уже утром в понедельник Ким прекрасно понимала, что садиться в кафе за наш столик не стоит. Она села за столик второго яруса.

Наш кафетерий — это что-то вроде большого зала со сценой впереди, от которой идут ступени и располженные ярусами столики. Чем ближе ты к «оркестровой яме» — самому привилегированному месту, тем ты популярнее.

Я всю жизнь прикладывала немало усилий, чтобы получить и сохранить место за «столовой ямой» (отвратное название, но не я его придумала, так что пофиг). Одной внешностью этого не добиться. Меня научила этому на своем примере мама. Чтобы создать иллюзию собственного совершенства и стать объектом зависти каждой девчонки в школе нужно потратить много времени и сил, но я отдавала этому всю себя, и это стоило того.

Ну вот взять к примеру мои вчерашние похороны. Никогда не видела, чтобы в одном месте собиралось столько народу из школы. Я имею в виду место за пределами школы, конечно же. (Слава богу, мама была слишком «убита горем», чтобы присутствовать на заупокойной службе. Нет, я не против эмоционального всплеска, но вот если бы ее вырвало на цветочные композиции, это было бы как-то не очень). Кто-то все организовал и раздал черные повязки на руку с моим именем, вышитым розовым. Принес цветы, свечи и коробки с салфетками. Люди, которых я даже не знаю — к примеру, одна толстенькая девчонка, которую я видела на алгебре и которая носит жуткие мешковатые кофты в надежде казаться в них стройнее… ну да, как же, — пришли поплакать над моим гробом. Ну, или рядом с ним, какая разница.

Я даже краем уха слышала разговоры о том, чтобы повесить мое фото в траурной рамке в главном коридоре прямо рядом со стеклянной витриной с баскетбольными и футбольными призами. (Как школьная чирлидерша могу смело заверить вас, что в футбол мы играем отстойно, и, если взглянуть на награды, то мы делаем это отстойно аж с 1933 года).

Это плохо прозвучит, но если быть честной до конца, то я даже почувствовала небольшое облегчение от того, что умерла. Не сразу, конечно. Отойдя от первоначального шока, я некоторое время страшно злилась. Впрочем, вряд ли кто-то будет в хорошем настроении после ночи в морге в компании со своим мертвым телом. Все, о чем я тогда думала — чего мне будет не хватать. Больше никакого горячего мороженого с фруктами, уплетаемого втихомолку? Больше никаких поцелуев? Или чего пострастнее? Я померла долбаной девственницей! Вот уж чего не ожидала, так не ожидала.

Но на следующее утро я очнулась на Хэндерсон-стрит, ощущая на лице тепло солнца и слыша над собой рев автобусных моторов, и осознала кое-что еще. Что есть много чего такого, о чем я не буду скучать. Меня пугала мысль об университете, о том, что нужно будет начинать все сначала, снова всех очаровывать и соревноваться с такими же как я девчонками из окрестных школ… брр, все это жутко выматывает. Теперь же мне совершенно не нужно об этом беспокоиться. Моя популярность навечно застыла на самом своем пике. Такое ощущение, будто я пересекла финишную черту на беговой дорожке, по которой даже и не знала, что бегу. Я умерла прежде, чем смогла разрушить свою жизнь, так что моя смерть была неожиданной, но в какой-то степени прикольной.