Читать «Полиция» онлайн - страница 258

— Из-за этого я начинаю стыдиться того, что я полицейский, — сказал Мидтстюэн. — Все точно так же, как в деле Калснеса. Отвратительная работа от начала до конца, мы позволяем убийце уйти, и никто не привлекается к ответственности. И никто не привлекает никого к ответственности. Пустили козла в огород, Бьёрн.

— Девочка, которую нашли в «Приходи таким, какой ты есть» сегодня утром…

— Анархия. Вот что это такое. Кто-то должен взять ответственность на себя. Кто-то…

— Это Фиа.

В наступившей тишине Бьёрн снова услышал птичье пение, но на этот раз оно доносилось из другого места. Наверное, птица переместилась. И внезапно ему в голову пришла мысль: это другая птица. Их могло быть две. Две птицы одного вида, перекликавшиеся в лесу.

— О том, как Харри меня изнасиловал.

Силье посмотрела на Ракель спокойным взглядом, как будто та только что огласила прогноз погоды.

— Харри вас изнасиловал?

Силье улыбнулась едва заметной улыбкой, больше похожей на судорогу, которая исчезла, не достигнув глаз. Исчезло и все остальное — внушающее доверие выражение лица и равнодушие. И вместо того, чтобы наполниться улыбкой, ее глаза налились слезами.

«О господи, — подумала Ракель. — Она не врет». Ракель широко открыла рот, чтобы глотнуть кислорода, совершенно убежденная в том, что девушка, может, и сумасшедшая, но она не врет.

— Я была так влюблена в него, госпожа Фёуке. Я думала, что мы созданы друг для друга. И я пошла к нему в кабинет. Нарядилась. А он не так понял.

Ракель наблюдала за тем, как первая слезинка упала с ресниц и пролетела небольшое расстояние, а потом коснулась молодой нежной щеки, покатилась вниз и впиталась в кожу, окрасив ее в красный цвет. Она знала, что позади нее на столе стоит рулон бумажных полотенец, но не подала его. Ну уж нет.

— Харри всегда все понимает правильно, — произнесла Ракель, удивившись, насколько спокойно звучит ее голос. — И он не насилует.

Спокойствие и уверенность. Интересно, надолго ли ее хватит?

— Вы ошибаетесь, — сказала Силье, улыбаясь сквозь слезы.

— Да ну? — У Ракели появилось желание врезать кулаком по этому самодовольному изнасилованному лицу.

— Да, госпожа Фёуке, на этот раз вы неправильно поняли.

— Говорите, что хотели, и убирайтесь отсюда.

— Харри…

Ракели казалось отвратительным, как ее губы выговаривают его имя, поэтому она машинально огляделась в поисках чего-нибудь, что могло ее заткнуть. Сковородка, серебряный нож, скотч, что угодно.

— Он думал, что я пришла поговорить с ним о домашнем задании. Но он неправильно меня понял. Я пришла соблазнить его.

— Знаешь что, девочка моя? Я уже поняла, что тебе это удалось. И теперь ты говоришь, что добилась того, за чем пришла, и все-таки называешь это изнасилованием? Так что произошло? Ты повторяла свое возбужденное и вроде бы целомудренное «нет, нет» до тех пор, пока не прозвучало «нет», в которое ты поверила, и тебе показалось, что он должен был поверить в это «нет» задолго до тебя?

Ракель внезапно поняла, что ее речь походит на припев защитника на судебном процессе по обвинению в изнасиловании, которых она повидала немало. Ракель ненавидела этот припев, но как юрист она понимала и принимала его частое исполнение. Дело было не только в риторике, Ракель чувствовала, что так и должно было быть, иначе быть просто не могло.