Читать «Под стягом Габсбургской империи» онлайн - страница 210

Однако вскоре я выяснил, что удивительный сплав морского и религиозного имеет свои недостатки. Или, точнее сказать, на борту «Самбурана» и других судов компании малейшее расхождение во взглядах относительно будничных задач имело неприятную тенденцию приобретать теологический привкус. На нормальном пароходе споры разрешает первый помощник, несколько раз погоняв боцмана по палубе кочергой, и после этого не остается никаких неприятных чувств, здесь же, как это случилось в Манадо, это вело к отлучению от церкви и изгнанию, при этом раскольники спускались по трапу, декламируя строки из послания Святого Павла: «И потому выйдите из среды их и отделитесь». Всё это было очень, очень странно.

Я был обычным католиком, а потому, по мнению братства из Гурка, создан специально для того, чтобы Бог развлекся, глядя как я (и всё остальное человечество) медленно поджариваюсь на вечном огне. Но это по меньшей мере означало, что никто не требовал и не ожидал, что я приму какое-либо участие в их странных церемониях. Хотя мне всё же пришлось столкнуться с религиозными ритуалами экипажа, когда дело касалось принятия пищи.

Пассажиры готовили себе каждое утро и вечер на медных жаровнях на палубе. Они были мусульманами-паломниками, и уж конечно не желали иметь ничего общего с белыми и их нечистой пищей, опасаясь осквернения. Я подумал, что это очень мудро с их стороны, поскольку когда аппетитные запахи их стряпни проникали сквозь открытые иллюминаторы кают-компании, где столовались офицеры, я сидел перед пищей, которая вызвала бы мятеж в европейской тюрьме. Богоизбранные из Гурка считали, что любое чувственное удовольствие может прогневить Бога и вредит морали, а из всех чувств именно чувство вкуса — самый легкий путь для Сатаны, чтобы добраться до сердца потенциального отступника.

Таким образом, меню офицеров и команды «Самбурана» было пресным, отвратительным и безысходно монотонным, так что даже скудные порции кадетов морской академии по сравнению с этим казались роскошью. Лишь одно можно сказать в пользу этой пищи: по крайней мере, подавали (а скорее впихивали) ее демократично. Офицеры, с которыми мне милостиво разрешили обедать, и низшие чины получали одинаково ужасные порции.

Начиналось это каждое утро в восемь склянок, с завтрака: черная жидкость без сахара, считающаяся кофе, и миска с мерзкой массой под названием свавельнгруттен, «дьявольская овсянка», годной для самого Вельзевула. Обычно мне удавалось проглотить одну ложку. Потом следовал обед. По вторникам и пятницам был гороховый суп — желто-зеленая замазка с консистенцией и вкусом клейстера. По понедельникам, четвергам и субботам давали нечто под названием нази горенг — тарелку с вареным рисом и холодной яичницей сверху.

Это звучит прямо-таки роскошно, я про яичницу, но Богоизбранные тоже об этом подумали и потому хранили яйца в бадьях с известью, вероятно, годами, и это придавало им текстуру целлулоидной пленки и омерзительный запах старой диванной подушки, набитой конским волосом. Главное блюдо реформаторской церкви ставили перед нами по средам и субботам: стоквис. Оно состояло из сероватой соленой трески, сваренной и лежащей на белой тарелке, как старая мочалка.