Боже, боже!..Сегодня! – бедный мой отец!И дева падает на ложе,Как хладный падает мертвец.Пестреют шапки. Копья блещут.Бьют в бубны. Скачут сердюки 25.В строях равняются полки.Толпы кипят. Сердца трепещут.Дорога, как змеиный хвост,Полна народу, шевелится.Средь поля роковой намост.На нем гуляет, веселитсяПалач и алчно жертвы ждет:То в руки белые берет,Играючи, топор тяжелый,То шутит с чернию веселой.В гремучий говор всё слилось:Крик женский, брань, и смех, и ропот.Вдруг восклицанье раздалось,И смолкло всё. Лишь конский топотБыл слышен в грозной тишине.Там, окруженный сердюками,Вельможный гетман с старшинамиСкакал на вороном коне.А там по киевской дорогеТелега ехала. В тревогеВсе взоры обратили к ней.В ней, с миром, с небом примиренный,Могущей верой укрепленный,Сидел безвинный Кочубей,С ним Искра тихий, равнодушный,Как агнец, жребию послушный.Телега стала. РаздалосьМоленье ликов громогласных.С кадил куренье поднялось.За упокой души несчастныхБезмолвно молится народ,Страдальцы за врагов. И вотИдут они, взошли. На плаху,Крестясь, ложится Кочубей.Как будто в гробе, тьмы людейМолчат. Топор блеснул с размаху,И отскочила голова.Всё поле охнуло. ДругаяКатится вслед за ней, мигая.Зарделась кровию трава –И, сердцем радуясь во злобе,Палач за чуб поймал их обеИ напряженною рукойПотряс их обе над толпой.Свершилась казнь. Народ беспечныйИдет, рассыпавшись, домойИ про свои работы вечныУже толкует меж собой.Пустеет поле понемногу.Тогда чрез пеструю дорогуПеребежали две жены.Утомлены, запылены,Они, казалось, к месту казниСпешили, полные боязни.«Уж поздно», – кто-то им сказалИ в поле перстом указал.Там роковой намост ломали,Молился в черных ризах поп,И на телегу подымалиДва казака дубовый гроб.Один пред конною толпойМазепа, грозен, удалялсяОт места казни. Он терзалсяКакой-то страшной пустотой.Никто к нему не приближался,Не говорил он ничего;Весь в пене мчался конь его.Домой приехав, «что Мария?»Спросил Мазепа. Слышит онОтветы робкие, глухие…Невольным страхом поражен,Идет он к ней; в светлицу входит:Светлица тихая пуста –Он в сад, и там смятенный бродит;Но вкруг широкого пруда,В кустах, вдоль сеней безмятежныхВсё пусто, нет нигде следов –Ушла! – Зовет он слуг надежных,Своих проворных сердюков.Они бегут. Храпят их кони –Раздался дикий клик погони,Верхом – и скачут молодцыВо весь опор во все концы.Бегут мгновенья дорогие.Не возвращается Мария.Никто не ведал, не слыхал,Зачем и как она бежала.Мазепа молча скрежетал.Затихнув, челядь трепетала.В груди кипучий яд нося,В светлице гетман заперся.Близ ложа там во мраке ночиСидел он, не смыкая очи,Нездешней мукою томим.Поутру посланные слугиОдин явились за другим.Чуть кони двигались. Подпруги,Подковы, узды, чепраки,Всё было пеною покрыто,В крови, растеряно, избито –Но ни один ему принестьНе мог о бедной деве весть.И след ее существованьяПропал, как будто звук пустой,И мать одна во мрак изгнаньяУмчала горе с нищетой.
