The power and glory of the war,Faithless as their vain votaries, men,Had pass’d to the triumphant Czar.
Byron
Посвящение
Тебе – но голос музы темнойКоснется ль уха твоего?Поймешь ли ты душою скромнойСтремленье сердца моего?Иль посвящение поэта,Как некогда его любовь,Перед тобою без ответаПройдет, непризнанное вновь?Узнай, по крайней мере, звуки,Бывало, милые тебе —И думай, что во дни разлуки,В моей изменчивой судьбе,Твоя печальная пустыня,Последний звук твоих речейОдно сокровище, святыня,Одна любовь души моей.
Песнь первая
Богат и славен Кочубей 1.Его луга необозримы;Там табуны его конейПасутся вольны, нехранимы.Кругом Полтавы хутора 2Окружены его садами,И много у него добра,Мехов, атласа, серебраИ на виду и под замками.Но Кочубей богат и гордНе долгогривыми конями,Не златом, данью крымских орд,Не родовыми хуторами.Прекрасной дочерью своейГордится старый Кочубей 3.И то сказать: в Полтаве нетКрасавицы, Марии равной.Она свежа, как вешний цвет,Взлелеянный в тени дубравной.Как тополь киевских высот,Она стройна. Ее движеньяТо лебедя пустынных водНапоминают плавный ход,То лани быстрые стремленья.Как пена, грудь ее бела.Вокруг высокого чела,Как тучи, локоны чернеют.Звездой блестят ее глаза;Ее уста, как роза, рдеют.Но не единая краса(Мгновенный цвет!) молвою шумнойВ младой Марии почтена:Везде прославилась онаДевицей скромной и разумной.Зато завидных жениховЕй шлет Украйна и Россия;Но от венца, как от оков,Бежит пугливая Мария.Всем женихам отказ – и вотЗа ней сам гетман сватов шлет4.Он стар. Он удручен годами,Войной, заботами, трудами;Но чувства в нем кипят, и вновьМазепа ведает любовь.Мгновенно сердце молодоеГорит и гаснет. В нем любовьПроходит и приходит вновь,В нем чувство каждый день иное:Не столь послушно, не слегка,Не столь мгновенными страстямиПылает сердце старика,Окаменелое годами.Упорно, медленно оноВ огне страстей раскалено;Но поздний жар уж не остынетИ с жизнью лишь его покинет.Не серна под утес уходит,Орла послыша тяжкий лёт;Одна в сенях невеста бродит,Трепещет и решенья ждет.И, вся полна негодованьем,К ней мать идет и, с содроганьемСхватив ей руку, говорит:«Бесстыдный! старец нечестивый!Возможно ль?.. нет, пока мы живы,Нет! он греха не совершит.Он, должный быть отцом и другомНевинной крестницы своей…Безумец! на закате днейОн вздумал быть ее супругом».Мария вздрогнула. ЛицоПокрыла бледность гробовая,И, охладев как неживая,Упала дева на крыльцо.Она опомнилась, но сноваЗакрыла очи – и ни словаНе говорит. Отец и матьЕй сердце ищут успокоить,Боязнь и горесть разогнать,Тревогу смутных дум устроить…Напрасно. Целые два дня,То молча плача, то стеня,Мария не пила, не ела,Шатаясь, бледная как тень,Не зная сна. На третий деньЕе светлица опустела.Никто не знал, когда и какОна сокрылась. Лишь рыбакТой ночью слышал конский топот,Казачью речь и женский шепот,И утром след осьми подковБыл виден на росе лугов.Не только первый пух ланитДа русы кудри молодые,Порой и старца строгий вид,Рубцы чела, власы седыеВ воображенье красотыВлагают страстные мечты.И вскоре слуха КочубеяКоснулась роковая весть:Она забыла стыд и честь,Она в объятиях злодея!Какой позор! Отец и матьМолву не смеют понимать.Тогда лишь истина явиласьС своей ужасной наготой.Тогда лишь только объясниласьДуша преступницы младой.Тогда лишь только стало явно,Зачем бежала своенравноОна семейственных оков,Томилась тайно, воздыхалаИ на приветы жениховМолчаньем гордым отвечала;Зачем так тихо за столомОна лишь гетману внимала,Когда беседа ликовалаИ чаша пенилась вином;Зачем она всегда певалаТе песни, кои он слагал5,Когда он беден был и мал,Когда молва его не знала;Зачем с неженскою душойОна любила конный строй,И бранный звон литавр, и кликиПред бунчуком и булавойМалороссийского владыки…6Богат и знатен Кочубей.Довольно у него друзей.Свою омыть он может славу.Он может возмутить Полтаву;Внезапно средь его дворцаОн может мщением отцаПостигнуть гордого злодея;Он может верною рукойВонзить… но замысел инойВолнует сердце Кочубея.Была та смутная пора,Когда Россия молодая,В бореньях силы напрягая,Мужала с гением Петра.Суровый был в науке славыЕй дан учитель: не одинУрок нежданный и кровавыйЗадал ей шведский паладин.Но в искушеньях долгой кары,Перетерпев судеб удары,Окрепла Русь. Так тяжкий млат,Дробя стекло, кует булат.Венчанный славой бесполезной,Отважный Карл скользил над бездной.Он шел на древнюю Москву,Взметая русские дружины,Как вихорь гонит прах долиныИ клонит пыльную траву.Он шел путем, где след оставилВ дни наши новый, сильный враг,Когда падением ославилМуж рока свой попятный шаг 7.Украйна глухо волновалась.Давно в ней искра разгоралась.Друзья кровавой стариныНародной чаяли войны,Роптали, требуя кичливо,Чтоб гетман узы их расторг,И Карла ждал нетерпеливоИх легкомысленный восторг.Вокруг Мазепы раздавалсяМятежный крик: пора, пора!Но старый гетман оставалсяПослушным подданным Петра.Храня суровость обычайну,Спокойно ведал он Украйну,Молве, казалось, не внималИ равнодушно пировал.«Что ж гетман? – юноши твердили, —Он изнемог; он слишком стар;Труды и годы угасилиВ нем прежний, деятельный жар.Зачем дрожащею рукоюЕще он носит булаву?Теперь бы грянуть нам войноюНа ненавистную Москву!Когда бы старый Дорошенко 8,Иль Самойлович молодой 9,Иль наш Палей 10, иль Гордеенко 11Владели силой войсковой,Тогда б в снегах чужбины дальнойНе погибали казакиИ Малороссии печальнойОсвобождались уж полки»12.Так, своеволием пылая,Роптала юность удалая,Опасных алча перемен,Забыв отчизны давний плен,Богдана счастливые споры,Святые брани, договорыИ славу дедовских времен.Но старость ходит осторожноИ подозрительно глядит.Чего нельзя и что возможно,Еще не вдруг она решит.Кто снидет в глубину морскую,Покрытую недвижно льдом?Кто испытующим умомПроникнет бездну роковуюДуши коварной? Думы в ней,Плоды подавленных страстей,Лежат погружены глубоко,И замысел давнишних дней,Быть может, зреет одиноко.Как знать? Но чем Мазепа злей,Чем сердце в нем хитрей и ложней,Тем с виду он неосторожнейИ в обхождении простей.Как он умеет самовластноСердца привлечь и разгадать,Умами править безопасно,Чужие тайны разрешать!С какой доверчивостью лживой,Как добродушно на пирах,Со старцами старик болтливый,Жалеет он о прошлых днях,Свободу славит с своевольным,Поносит власти с недовольным,С ожесточенным слезы льет,С глупцом разумну речь ведет!Не многим, может быть, известно,Что дух его неукротим,Что рад и честно и бесчестноВредить он недругам своим;Что ни единой он обиды,С тех пор как жив, не забывал,Что далеко преступны видыСтарик надменный простирал;Что он не ведает святыни,Что он не помнит благостыни,Что он не любит ничего,Что кровь готов он лить, как воду,Что презирает он свободу,Что нет отчизны для него.Издавна умысел ужасныйВзлелеял тайно злой старикВ душе своей. Но взор опасный,Враждебный взор его проник.«Нет, дерзкий хищник, нет, губитель! –Скрежеща мыслит Кочубей, —Я пощажу твою обитель,Темницу дочери моей;Ты не истлеешь средь пожара,Ты не издохнешь от удараКазачьей сабли. Нет, злодей,В руках московских палачей,В крови, при тщетных отрицаньях,На дыбе, корчась в истязаньях,Ты проклянешь и день и час,Когда ты дочь крестил у нас,И пир, на коем чести чашуТебе я полну наливал,И ночь, когда голубку нашуТы, старый коршун, заклевал!..»Так! было время: с КочубеемБыл друг Мазепа; в оны дни,Как солью, хлебом и елеем,Делились чувствами они.Их кони по полям победыСкакали рядом сквозь огни;Нередко долгие беседыНаедине вели они –Пред Кочубеем гетман скрытныйДуши мятежной, ненасытнойОтчасти бездну открывалИ о грядущих измененьях,Переговорах, возмущеньяхВ речах неясных намекал.Так, было сердце КочубеяВ то время предано ему.Но, в горькой злобе свирепея,Теперь позыву одномуОно послушно; он голубитЕдину мысль и день и ночь:Иль сам погибнет, иль погубит –Отмстит поруганную дочь.Но предприимчивую злобуОн крепко в сердце затаил.«В бессильной горести, ко гробуТеперь он мысли устремил.Он зла Мазепе не желает;Всему виновна дочь одна.Но он и дочери прощает:Пусть Богу даст ответ она,Покрыв семью свою позором,Забыв и небо и закон…»А между тем орлиным взоромВ кругу домашнем ищет онСебе товарищей отважных,Неколебимых, непродажных.Во всем открылся он жене13:Давно в глубокой тишинеУже донос он грозный копит,И, гнева женского полна,Нетерпеливая женаСупруга злобного торопит.В тиши ночной, на ложе сна,Как некий дух, ему онаО мщенье шепчет, укоряет,И слезы льет, и ободряет,И клятвы требует – и ейКлянется мрачный Кочубей.Удар обдуман. С КочубеемБесстрашный Искра14 заодно.И оба мыслят: «Одолеем;Врага паденье решено.Но кто ж, усердьем пламенея,Ревнуя к общему добру,Донос на мощного злодеяПредубежденному ПетруК ногам положит, не робея?»Между полтавских казаков,Презренных девою несчастной,Один с младенческих годовЕе любил любовью страстной.Вечерней, утренней порой,На берегу реки родной,В тени украинских черешен,Бывало, он Марию ждал,И ожиданием страдал,И краткой встречей был утешен.Он без надежд ее любил,Не докучал он ей мольбою:Отказа б он не пережил.Когда наехали толпоюК ней женихи, из их рядовУныл и сир он удалился.Когда же вдруг меж казаковПозор Мариин огласилсяИ беспощадная молваЕе со смехом поразила,И тут Мария сохранилаНад ним привычные права.Но если кто хотя случайноПред ним Мазепу называл,То он бледнел, терзаясь тайно,И взоры в землю опускал.……………………………………Кто при звездах и при лунеТак поздно едет на коне?Чей это конь неутомимыйБежит в степи необозримой?Казак на север держит путь,Казак не хочет отдохнутьНи в чистом поле, ни в дубраве,Ни при опасной переправе.Как сткло булат его блестит,Мешок за пазухой звенит,Не спотыкаясь, конь ретивыйБежит, размахивая гривой.Червонцы нужны для гонца,Булат потеха молодца,Ретивый конь потеха тоже –Но шапка для него дороже.За шапку он оставить радКоня, червонцы и булат,Но выдаст шапку только с бою,И то лишь с буйной головою.Зачем он шапкой дорожит?Затем, что в ней донос зашит,Донос на гетмана злодеяЦарю Петру от Кочубея.Грозы не чуя между тем,Не ужасаемый ничем,Мазепа козни продолжает.С ним полномощный езуит15Мятеж народный учреждаетИ шаткий трон ему сулит.Во тьме ночной они, как воры,Ведут свои переговоры,Измену ценят меж собой,Слагают цифр универсалов 16,Торгуют царской головой,Торгуют клятвами вассалов.Какой-то нищий во дворецНеведомо отколе ходит,И Орлик 17, гетманов делец,Его приводит и выводит.Повсюду тайно сеют ядЕго подосланные слуги:Там на Дону казачьи кругиОни с Булавиным 18 мутят;Там будят диких орд отвагу;Там за порогами ДнепраСтращают буйную ватагуСамодержавием Петра.Мазепа всюду взор кидаетИ письма шлет из края в край:Угрозой хитрой подымаетОн на Москву Бахчисарай.Король ему в Варшаве внемлет,В стенах Очакова паша,Во стане Карл и царь. Не дремлетЕго коварная душа;Он, думой думу развивая,Верней готовит свой удар;В нем не слабеет воля злая,Неутомим преступный жар.Но как он вздрогнул, как воспрянул,Когда пред ним незапно грянулУпадший гром! когда ему,Врагу России самому,Вельможи русские19 послалиВ Полтаве писанный доносИ вместо праведных угроз,Как жертве, ласки расточали;И озабоченный войной,Гнушаясь мнимой клеветой,Донос оставя без вниманья,Сам царь Иуду утешалИ злобу шумом наказаньяСмирить надолго обещал!Мазепа, в горести притворной,К царю возносит глас покорный.«И знает Бог, и видит свет:Он, бедный гетман, двадцать летЦарю служил душою верной;Его щедротою безмернойОсыпан, дивно вознесен…О, как слепа, безумна злоба!..Ему ль теперь у двери гробаНачать учение изменИ потемнять благую славу?Не он ли помощь Станиславу 20С негодованьем отказал,Стыдясь, отверг венец Украйны,И договор и письма тайныК царю, по долгу, отослал?Не он ли наущеньям хана 21И цареградского салтанаБыл глух? Усердием горя,С врагами белого царяУмом и саблей рад был спорить,Трудов и жизни не жалел,И ныне злобный недруг смелЕго седины опозорить!И кто же? Искра, Кочубей!Так долго быв его друзьями!..»И с кровожадными слезами,В холодной дерзости своей,Их казни требует злодей…22Чьей казни?.. старец непреклонный!Чья дочь в объятиях его?Но хладно сердца своегоОн заглушает ропот сонный.Он говорит: «В неравный спорЗачем вступает сей безумец?Он сам, надменный вольнодумец,Сам точит на себя топор.Куда бежит, зажавши вежды?На чем он основал надежды?Или… но дочери любовьГлавы отцовской не искупит.Любовник гетману уступит,Не то моя прольется кровь».Мария, бедная Мария,Краса черкасских дочерей!Не знаешь ты, какого змияЛаскаешь на груди своей.Какой же властью непонятнойК душе свирепой и развратнойТак сильно ты привлечена?Кому ты в жертву отдана?Его кудрявые седины,Его глубокие морщины,Его блестящий, впалый взор,Его лукавый разговорТебе всего, всего дороже:Ты мать забыть для них могла,Соблазном постланное ложеТы отчей сени предпочла.Своими чудными очамиТебя старик заворожил,Своими тихими речамиВ тебе он совесть усыпил;Ты на него с благоговеньемВозводишь ослепленный взор,Его лелеешь с умиленьем –Тебе приятен твой позор,Ты им, в безумном упоенье,Как целомудрием горда –Ты прелесть нежную стыдаВ своем утратила паденье…Что стыд Марии? что молва?Что для нее мирские пени,Когда склоняется в колениК ней старца гордая глава,Когда с ней гетман забываетСудьбы своей и труд и шум,Иль тайны смелых, грозных думЕй, деве робкой, открывает?И дней невинных ей не жаль,И душу ей одна печальПорой, как туча, затмевает:Она унылых пред собойОтца и мать воображает;Она, сквозь слезы, видит ихВ бездетной старости, одних,И, мнится, пеням их внимает.О, если б ведала она,Что уж узнала вся Украйна!Но от нее сохраненаЕще убийственная тайна.
