Читать «Оживший покойник» онлайн - страница 29

Отец Феона, наблюдавший за движущейся массой людей, скорее из иноческого смирения, нежели по причине природного любопытства, тем не менее не упустил из виду более чем странную фигуру возникшего вдруг в толпе человека. Человек был запахнут в темно-серую епанчу с глубоким капюшоном, целиком скрывавшим лицо. Незнакомец властно и жестко, растолкав людей на верхней площадке, не крестя лоб, поцеловал десницу Арсения Элассонского и, незаметно от посторонних глаз, вложил в ладонь архиепископа записку. От цепкого взгляда отца Феоны не ускользнул как факт передачи записки, так и реакция архиепископа на такое удивительно наглое поведение.

Элассонский только заглянул под капюшон, вздрогнул от удивления и едва заметно кивнул головой. Незнакомец выпрямился и, не дожидаясь благословения архиепископа, по-военному быстрым шагом направился прочь. Что-то в фигуре незнакомца, его манере держаться и двигаться показалось иноку неуловимо знакомым. Да к тому же он готов был поклясться, что под плащом незнакомец прятал саблю. Все это заставило Феону выйти из толпы клириков, чтобы проследить за странным «богомольцем». Но едва он отделился от толпы, как на него всем весом своего тела навалился здоровый мужик с разорванной верхней губой, из-за чего лицо его казалось застывшим в кривой, злобной ухмылке.

Налетев на инока и едва не сбив его с ног, мужик рассыпался в извинениях, не отпуская Феону от себя, и, как показалось, всеми силами закрывая ему обзор своей богатырской грудью.

– Прости, честной отец, засмотрелся, лопни мои глаза, – прошепелявил он грубым голосом.

– Бог простит, сын мой, – с нетерпением ответил монах, пытаясь заглянуть за плечо нахального мужика. Но тот словно специально двигался именно так, чтобы закрыть Феоне обзор. Наконец иноку удалось освободиться от навязчивого прихожанина. Он оглядел толпу на площади, но человек в епанче исчез. Словно сквозь землю провалился!

Глава 8. Пир

В большом сводчатом зале, расписанном яркими фресками на библейские темы, стояли столы, накрытые белоснежными скатертями. Составлены они были в форме буквы «П», что соответственно делало главным стол, образующий верхнюю перекладину буквы. Предназначался он для архимандрита и его почетных гостей. Остальные присутствующие должны были рассаживаться по наружной стороне столов, согласно раз и навсегда установленному иерархическому порядку. После общей молитвы архимандрит Паисий торжественно и величаво проследовал на свое привычное место, под иконой Богородицы. Вместе с собой он посадил только Глеба и Авдотью Морозовых. Остальные, суетясь и перешептываясь, стали искать свои места, опасаясь сесть не туда, куда надо, ибо любое пересаживание от начала в конец стола влекло за собой потерю лица, неимоверный стыд и кровную обиду. Первое время за столами перешептывались и сплетничали по поводу отсутствия на пиру владыки Арсения, но архиепископ лично развеял слухи, явившись на пир и подняв первый кубок за процветание обители. После чего, извинившись перед гостями, ушел, сославшись на усталость и недомогание. Вряд ли его оправданиями остался доволен молодой царедворец Глеб Морозов, глаза которого налились кровью после услышанного. А вот архимандрит, наоборот, испытал плохо скрываемое облегчение. Ему уступать верховенство на пиру и свое место за столом Арсению Элассонскому по какой-то причине совсем не хотелось.