Читать «Охота на Вепря» онлайн - страница 76

Часов через восемь, сделав лишь одну остановку в Гумырях, мы приближались к усадьбе. Но уже подъезжая, мы насторожились. Ворота были снесены, несколько окон выбиты.

Мы со Степаном спрыгнули еще с бегущих вперед саней: я был вооружен револьвером, мой спутник – многозарядным винчестером. Сердце мое бешено стучало: вот они все мои тревоги и терзания последних недель! А я толком и не знал, к чему приписать! К свирепому вепрю Дармидонту Кабанину и его слугам, к погоням, к спиритическим сеансам и ко всем этим тайнам, от которых у меня оскомина была на зубах!

Нет, вот оно! Вот…

– А ну уходи! – услышали мы отчаянный вопль из разбитого окна на первом этаже. – Прочь отсюда, лиходеи!

И тотчас же грянул выстрел – и шапка вон слетела с головы Степана. Мы рухнули в снег, я хотел было пальнуть в окно, но Степан заревел:

– Стойте, Петр Ильич, не стреляйте! Ваша светлость, постойте!

– Почему? – зло спросил я. – Жить расхотелось?!

– И то верно, Степан, спятил?! – за нами прорычал граф Кураев. Я услышал, как он сам передернул затвор ружья. – Что на тебя нашло?!

– Кажись, я знаю, кто это! – ответил Горбунов.

– Уходите, лиходеи! – вновь завопили в окошко. – Всех перебью! Всех!

– Митька, ты?! – крикнул Степан. – Митька?! Рябчиков?!

– Ну, я – Митька, а ты кто?!

– Да это ж я, Степан Горбунов! – приподнялся тот. – Степка, друг твой!

– Степа?! Степочка?! – почти плачущим голосом возопил слуга Сивцовых. – Да точно ли ты?!.

– Эх ты, курий сын! – поднимаясь, громко выкрикнул Степан. Несомненно, это был их «язык кличек». – Только не пальни, смотри! – он высоко поднял руку с винтовкой. – Я это, Митька, я! А ну, разглядел?!

– Вижу! Вижу! – уже заплакали в доме.

Мы переглядывались, пока Митька открывал засов. И уже через минуту шагнули в дом. Лицо слуги было разбито, левый глаз совсем затек, поэтому он и не мог толком разглядеть, что за гости явились по его душу. И поэтому жив остался Степан, разве что с продырявленной шапкой. Внутри дом оказался куда непригляднее, чем снаружи! Все в нем было порушено, развалено.

– Они ж все облазали, ваше сиятельство, – объяснял он, – все обобрали, прислугу, кого перебили, кого в подвал засадили, матушку Софью Алексеевну обухом по голове, не сдюжила она, померла!

– Кто?! – Степан тряхнул его со всей силой. – Ну?!

– Да разбойники, черти!

– Когда?!

– Да вчера, ровно в обедню! «Мы, – говорят, – народовольцы!» Откуда взялись? Кто его знает! – Митька утирал кулаком слезы, размазывал по лицу неумытую грязь. – Меня – прикладом в лицо! А у меня уж топорик был. Я одному и махнул по руке-то в ответ-то, кажись, пальцы отсек, и бежать. Я ж в доме каждый уголок знаю. Заперся на чердаке, ничего не вижу. Слышу, как бабы наши кричат, плачу, а что сделать могу? Кучера нашего, Екима, застрелили, кухарку тоже. Над Людмилой, служанкой, надругались, она сейчас у себя, захожу: едва дышит. Не померла ли?

– Нехристи, – давясь гневом, прошептал Кураев. – Да как же это? А, Петр Ильич?..