Читать «Бетагемот» онлайн - страница 290

Подробности воспитания социопатов взяты, главным образом, из работ Роберта Хаэра и других. Размыш­ления в «Бетагемоте» об адаптивной ценности социо- патии в условиях корпоративного управления тоже не совсем беспочвенны'. (И, как должно быть ясно из этих ссылок, ни Кен Лабин, ни Ахилл Дежарден не являются социопатами в классическом понимании, так как для последних характерно не только отсутствие со­вести.)

Из «Водоворота» явствует, что идея Трипа Вины воз­никла из свидетельств о генах определенных паразитов, способных менять поведение хозяина. До выхода этой книги механизм такого влияния оставался неизвест­ным, хотя были подозрения, что это происходит пря­мо на уровне нейротрансмиттеров. Я подпер устрой­ство Трипа Вины этой гипотезой и теперь с облегчением читаю сообщения, что риск оправдался: по меньшей мере, один такой паразитический кукловод вмешива­ется в работу продуцирующих серотоиин нейронов хо­зяина'.

Ненависть Элис Джовелланос к этическим импульсам происходит от недавних работ, утверждающих, что мо­ральные рассуждения вовсе не рассудочны: они зарожда­ются, главным образом, в эмоциональных центрах мозга и дают в результате безосновательную и недоказуемую веру, что тот или иной образ действий «правилен» или «неправилен». В сопутствующей статье есть очень ми­лое изложение так называемого «парадокса стрелочника», а заодно и надежное оправдание необходимости спихнуть человека под поезд. Аргументы Джовелланос, возможно, несколько упрощают вопрос — что ни говори, префронтальная кора, похоже, все-таки играет некоторую роль в принятии моральных решений — но с другой стороны, Элис была фанатичкой своего рода. За что и поплатилась.

Кстати, о моральном выборе: страстное желание Лени Кларк отомстить в «Водовороте» — не говоря уже о такой же, но тайной страсти Кена Лабина в дальнейшем — не просто замыленный драматический троп. У нас, кажется, имеется встроенная схема, требующая наказывать тех, кто причинил нам зло, даже если — что противоречит интуитивному пониманию, — даже если акт мести вредит больше нам самим, чем тем, кто нарушил наши границы. Мне хочется думать, что мир в конце романа получил еще один шанс потому, что, как заметил Лабин, Спартак, уничтожив совесть Дежардена, в то же время отключил реакцию мстительности. Ахилл был монстром. Ахилл был сексуальным садистом. Но в одном модифицированном уголке души он оказался более цивилизованным, чем вы или я когда-нибудь будем.

И, наконец, самое настораживающее реальное эхо, пришедшее из моего воображаемого ада, я нашел в «Вилладж Войс», где предлагались «таблетки от раскаяния» — лекарство, разработанное для лечения посттравматиче­ского синдрома, должно успокаивать палачей наравне с жертвами. Подобные нейрохимические настройки коротят саму схему вины, давая возможность спокойно спать тем, кто скосил толпу непокорных гражданских лиц, про­тестующих против непопулярной политики властей. Да, я назвал свой вариант «Отпущением грехов» — но, люди, это же была ирония!..