Читать «Неутомимые следопыты» онлайн - страница 113

Он задумался на минуту и продолжал медленно и негромко:

— И как это все произошло?.. Ведь были мы к войне готовы… Но вот, внезапно напали фашисты, как воры, в темноте… Поначалу-то мы не верили, что немец даже до Минска дойдет. Война-то еще далеко гремела, так что у большинства было мнение, что фашист сюда не доберется. А мобилизацию уже объявили. Мужчины стали в поход собираться. Некоторые добровольцами на войну двинули. А меня не берут. Нога у меня была повреждена. Инвалид третьей группы. Но в военкомат я все-таки пошел. Да врачи меня даже слушать не стали. Куда, мол, прешься. Ну и воротился я не солоно хлебавши.

Самолетов фашистских тоже первые дни мы не видели. Летали они стороной. Да и подумать: что немцам наш Зареченск? Городишко неказистый, стратегии никакой не имеет. Ни крупных заводов, ни военных частей. Веревочная фабричонка, лесопилка, маслобойка, две кустарные артели — в одной, между прочим, ваш покорный слуга работал… Однако уже на первой неделе мы узнали, каковы фашисты, какой лютый враг на нашу землю напал.

Старик снова задумался, ероша свои редкие волосы, видно, что-то припоминая.

— Ну да, — продолжал он, — в четверг это было. Стало быть, в базарный день. Базары у нас собирались по воскресеньям и по четвергам. Так вот, в четверг пошел я на базар — сала купить. Война войной, а есть-то надо.

Прихожу на рынок. Народу множество. Шум, гам, поросята визжат, гуси орут, куры кудахчут. А в том ряду, где салом торгуют, бабы меж собой расспорились, дойдет к нам немец или не дойдет. Ну, у большинства такое склонение, что не дойдет. А кое-кто говорит — пробьется. А та тетка, у которой я как раз подходящий шматок высмотрел, возьми да и скажи: «Подумаешь, немец! Не человек, что ли? И при немцах проживем!..» — «Ах ты, — говорю я ей, — карга! Как у тебя язык не отсохнет? Ты ли, толстая, при немцах проживешь? Да он тебя с твоим салом живьем сожрет и корки не оставит!..»

И вот тут как раз немец сам за себя и подтвердил.

Сперва я не понял, что это вдали загудело: то ли гул, то ли свист… И вдруг эдак низенько над рынком промелькнули три самолета. Словно три черных креста кто-то через базар перекинул. Промелькнули и исчезли.

Люди стоят, в небо смотрят, а там уж и гула не слыхать. Даже и рассмотреть не успели, какие такие это самолеты — немецкие ли, наши ли…

Однако недолго мы в сомнениях оставались. Вновь послышался гул. Только уже не такой ровный, как прежде, а с подвыванием. Это уже после мы ученые стали — разобрались, что к чему. Сперва немец примеривается, а после для стрельбы заходит на цель. А тогда еще мы ничего не знали. Встали опять, рты поразевали, в небо смотрим. И вдруг застрекотало в небе, ринулись сверху вниз черные кресты, хлестнуло пулями по рядам, по людям, по возам… Крик поднялся, столпотворение. Бросились все врассыпную. А у меня будто ноги к земле приросли. Не могу понять, что делается. Страху-то я тогда не чувствовал. Так налетели, что и испугаться не успеешь. А когда скрылись самолеты, гляжу, кто в пыли корчится, кто стонет, кто криком кричит.