Читать «Нет кузнечика в траве» онлайн - страница 19
Елена Ивановна Михалкова
Белая гусеница крема выползает в его ладонь. Он мягко размазывает его по лицу своей жены.
– Здесь не больно? А здесь? Ну потерпи, моя хорошая, еще чуть-чуть, и пройдет.
Оля приоткрывает дверь. Она здесь больше не нужна.
Последнее, что видит девочка, – как распухшие мамины губы трогает благодарная улыбка.
Глава 3
1
Бабкин стоял на обрыве. Внизу синело море, и он подумал именно этими словами – «синеет море», но раздраженно дернул плечом. Беспомощность фразы, ее безликость рассердила его. Она не передавала ни доли впечатления от того ошеломительного зрелища, которое открывалось перед ним.
Вокруг было очень много воды и очень много неба – словно их зачерпнули со всего мира и выплеснули здесь, на краю света. Простроченные тонкой нитью горизонта, вдалеке они соединялись, и сквозь синь проступала белоснежная облачная пена. И волны, и небо, и облака исходили неуловимым свечением; чем дольше он смотрел, тем сильнее ему казалось, будто само море и есть это свечение. Необъятное голубое сияние, притворившееся водой.
Вокруг не было ни души.
Сергей подумал, что в таких местах человек должен либо уверовать в Создателя, либо окончательно утратить веру, раздавленный собственным ничтожеством.
Но вот беда – он не знал, что делать со всей этой красотой. Не умел ею пользоваться.
Где-то в голове должно быть хранилище для неразделенных воспоминаний. Для осенних дворов, извилистых улиц, пустынных берегов, по которым ты бродишь один. Бродишь, смотришь и не понимаешь, что ощущаешь, кроме сожаления, что некому сказать: «Гляди, а вон там!..»
Для того чтобы воспоминание отпечаталось в твоих чувствах, нужен закрепитель, а без него ты просто белая бумага, плавающая в растворе памяти.
Его собственный закрепитель спал сейчас на третьем этаже сталинки в Москве.
Не то чтобы Сергей сильно скучал по жене. Просто без нее это все не имело смысла.
Он достал телефон, с сомнением покачал в ладони. Ну, позвонит, и что скажет?
«У меня тут море».
«Сфотографируй», – попросит Маша.
Он сфотографирует, отправит ей, и выйдет даже хуже, чем если бы совсем не звонил. «Красиво», – скажет Маша. «Да офигеть», – ответит он.
Но при чем здесь красиво, когда дело вообще в другом!
Сергей все-таки набрал номер и слушал гудки, звучащие здесь, на обрыве, так неуместно, словно он звонил из рая.
– Привет! – сонным голосом сказала Маша.
– Привет. – Он помолчал. – Как ты?
– Только проснулась. Мусоровоз грохотал.
А ты?
– У меня тут море, – сказал Сергей. – Здоровенное, как лось.
– Ого! – восхитилась Маша, словно это было что-то удивительное – море в Греции. – А какого цвета?
«Синее, какое же еще», – хотел ответить Бабкин, но вдруг понял, что это неправда и спрашивают его не о том.
– Помнишь, мы с тобой в Минск ездили? – сказал он. – Там был участок шоссе, километров на десять, совершенно пустой.
– Где ты до двухсот разогнался?
– Ага.
– И нас гаишники остановили.
– Ага. Но до этого. Мы ехали, и там поля такие с двух сторон, широченные как стадионы, и день солнечный, и мы гнали под двести, и ты ругалась, но тебе все равно нравилось, я видел.
