Читать «Москва и москвичи» онлайн - страница 210

Владимир Алексеевич Гиляровский

Отселе, в думу погружен,Глядел на грозный пламень он…

А Ермак время от времени затягивал свою любимую песню:

Как по Питерской, по Тверской-Ямской…

Вот из этих-то рассказов-воспоминаний друга я нарисовал себе прошлое Тверской заставы.

Движение было большое, особенно было оно в начале зимы, по снегу, когда помещики приезжали проводить зиму в Москве. За дормезами и возками цугом тащились целые обозы богатых помещиков, а небогатые тоже тянулись за ними.

– Помнишь? Как Ларина… – и начнет старик цитировать поездку Лариной в Москву, как приготовлялся

Забвенью брошенный возок,как в обозе укладывались домашние пожитки —…Варенье в банках, тюфяки,Перины, клетки с петухами…

и как

…Ведут на двор осьмнадцать кляч.

И вижу я, слушая эти рассказы, вереницы ожидающих очереди через шлагбаум, как наконец тому или другому проезжающему, по чинам и званиям, давался пропуск, и с крыльца кордегардии унтер командовал инвалиду шлагбаума:

– Подвысь!..

Инвалид гремел цепью шлагбаума. Пестрое бревно «подвешивалось» и снова за пропущенным опускалось до нового:

– Подвысь!..

Но вот заливается по Питерской дороге курьерский колокольчик – все приходит в движение. Освобождают правую часть дороги, и бешено несется курьерская или фельдъегерская тройка. Инвалид не ждет команды «подвысь!», а, подняв бревно, вытягивается во фрунт. Он знает, что это или фельдъегерь, или курьер, или государственного преступника везут…

Все остальные обязаны были подвязывать колокольчик, не доезжая до Москвы.

Особенно много троек летело из Питера в Сибирь.

Вот Ермак ездил специально на курьерских тройках. Много он съел и кнутов и розог от курьеров, а все при разговоре мурлыкал:

Балконы, львы на воротахИ стаи галок на крестах…

Увлекается, описывая Тверскую, Разоренов, а Ермак продолжает свою песню:

Вот мчится тройка удалаяВ Казань дорогой столбовой…И колокольчик, дар Валдая,Гудит уныло под дугой…

И долго-долго, до тех пор, пока не выстроили Николаевскую железную дорогу, он лихо правил курьерскими тройками, а потом по Садовой и по Владимирке до первой станции, ближе к разбойничьим Гуслицам.

По Тверской-ЯмскойС колокольчиком…

Так было до первой половины прошлого века, до Николаевской железной дороги. Николай I положил на карту линейку и провел карандашом прямую черту от Москвы до Питера.

– Чтобы не сбиться с линии – повешу!

И была выстроена прямая дорога. И первые поехали по ней арестанты. Из дворян и купечества многие боялись.

– Нечистая сила колеса крутит…

– Дьявол везет!

– Из одной ноздри пар, из другой огонь и дым валит.

Первое время еще возили по Питерскому тракту ссылаемых в Сибирь, а потом все стали ездить по железной дороге, и товары пошли в вагонах. Закрылось здание кордегардии. Не кричали больше «подвысь!».