Читать «Московский апокалипсис» онлайн - страница 44

— Петя, ты чего ему балакаешь? — насторожился налётчик. — Зажмурь кадык! Ты видал, как они наших?

Кирасир хмельно сощурился.

— Там русский? Тоже приглашаю. Нальём ему, а потом вздёрнем, ха-ха!

Тут особняк загудел, задрожал — и с грохотом осел на землю. Мостовую завалило горящими обломками, в небо взметнулся фонтан багровых искр.

— Во! — обрадовался налётчик. — Бог не Микишка, как ударит, так и шишка! Туда им, собакам, и дорога… А вон гляди, опять наши лежат!

Действительно, напротив дома генерал-губернатора распластались убитые, по виду простые обыватели. Мостовая была залита кровью, словно на бойне. Возле трупов, положа руку на эфес шпаги, стоял пехотный андюжан и с подозрением разглядывал проезжавшую телегу.

— Стой! — крикнул он, вытягивая клинок из ножен. — Кто такие? Куда едете?

Ахлестышев быстро откозырял.

— Везу русскую княгиню по приказу моего капитана.

Офицер хотел что-то возразить, но тут его отвлекли. Из Столешникова вышли на Тверскую двое бородачей. Один нёс знакомый уже Петру зажигательный снаряд, второй — горящий факел. Одновременно со стороны бульвара появился сильный пикет из тридцати фузилёров. Покосившись на пикет, русские принялись хладнокровно запаливать ближайший дом. Французы закричали, но поджигатели не обратили на это ни малейшего внимания… Тогда к ним подбежал унтер-офицер. Одним ударом палаша он отрубил русскому кисть руки с зажатым в ней факелом. Бородач, даже не вскрикнув, нагнулся и поднял факел левой рукой! Тут уж нервы у фузилёров не выдержали: они накинулись на упрямцев и изрубили их с крайним остервенением.

Ахлестышев ткнул приятеля в спину — гони! Тот свернул в Леонтьевский переулок. Вскоре они пересекли Никитскую и оказались в Калашном. Здесь хотя бы можно было дышать, но впереди всё горело.

— Куда теперь? — повернул потное лицо Батырь.

— Шмыгни на Знаменку, оттуда в Лебяжий — и на мост.

— Не выйдет! Вишь, какой огонь!

— Через десять минут и здесь такой же будет! Надо прорываться, не то сгорим к чертям!

По приказу Ахлестышева все завязали лица платками (Батырь, за неимением такового оторвал подол у рубахи). Предстояло проехать Знаменку насквозь — триста саженей сплошного пламени. Саша собрался, гикнул, наддал буланке, и та рванула из последних сил.

Они ворвались в самое пекло. Огненные стены по обе стороны улицы взмывали вверх и сливались там воедино. Анфилада из пламени! Руки и лицо быстро покрылись волдырями, кожу неимоверно палило, раскалённый воздух обжигал лёгкие. Глаза слезились и болели, дышать сделалось положительно нечем. Прямо перед телегой рухнули на мостовую листы кровельного железа, а следом повалилась и целая стена. Батырь с удивительным хладнокровием объезжал препятствия и не давал кобыле сбавить бег. Что же наступит раньше: кончится эта адская галерея или они задохнутся? Когда, казалось, воздуха не осталось совсем, телега вырвалась в тихий и совершенно целый Лебяжий переулок.

— Пади!! — кричал Саша, нахлёстывая несчастную буланку. Та чуть-чуть успокоилась, понесла ровно и вскоре оказалась на берегу Москва-реки. Батырь, удачно отыскав съезд, загнал лошадь по колени в воду. Она вся дрожала от пережитого ужаса и косилась назад. Пётр спрыгнул, схватил ведро и стал обливать кобылу со всех сторон, приговаривая: