Читать «Мигрант, или Brevi Finietur» онлайн - страница 185

Он с трудом нащупал пульс на тяжелой руке Аиры. Человека, вскрывающего реальность, как консервную банку, не обязательно изгонять на астероиды. Он может сам себя изгнать так глубоко, куда никакой челнок не доставит, куда не дотянется ни луч, ни радиоволна.

— Нет, — сказал Крокодил вслух. — Он… просто у него закончились ресурсы. Сколько раз он нас спасал?

Тимор-Алк низко наклонил голову:

— И кого теперь звать, Андрей?

— Меня, — сказал Крокодил.

Он посмотрел на небо, где сквозь зеленовато-синий вечерний свет виднелись искры орбитальных станций. Сел, положив голову Аиры себе на колени, и ладонями сжал его виски.

* * *

Ты был прав.

Солнце дробилось на поверхности лужи, и лужа была океаном. Мы целовались, балансируя на детских качелях, и мы любили в этот момент, любили друг друга, солнце, людей. Солнце отражалось от воды, и пахло мокрой землей.

Ты был прав. Смысл — в соответствии замыслу. В моей жизни было несколько дней, когда я любил и был свободен. И тогда я был бессмертен — потому что в бессмертии Замысел.

Несколько дней. Я учился и дрался, я мечтал и сдавал экзамены. Я держал на руках сына, и шерстка на младенческом затылке пахла молоком… Ты никогда не был счастлив, Аира, но ты всегда был прав. Даже когда ошибался.

Творец Раа создал людей свободными и бесстрашными. И, может быть, невольно — передал им часть собственного трудного опыта: он создал людей готовыми вырастать из тесной оболочки. Он создал людей способными бегать по углям.

Ради чего? А вот это и есть главный вопрос. Ради чего ты бежишь по углям? Ответь на него, и узнаешь, кто ты такой.

Аира! Они отключили стабилизаторы. Бюро отключило стабилизаторы, а может быть, только объявило об этом, а на самом деле стабилизаторы никогда не работали. Консул, ты думал когда-нибудь, что такое Бюро на самом деле?

Сильно кружилась голова; он плотнее сжал ладонями холодные виски Аиры, зажмурился — и изменил мир на одном его крохотном, локальном участке.

Он был насосом, качающим жизнь и силу, детство и юность, весну, победу, волю, власть. Он заполнял Аиру своими солнечными днями, и вдруг оказалось, что их было много, особенно раньше. Тогда.

А когда солнечные дни закончились, он стал нагнетать дни Пробы, дни и ночи, и хриплые, на сорванных голосах, счастливые песни подростков: «Мы здесь по праву». А когда и песни закончились, он отдавал ритм — узор коротких и длинных штрихов, тишины и грохота, бытия и пустоты.

А потом закончилось все, и Крокодил увидел себя на берегу Стикса. Или очень похожей реки. Ни Харона, ни лодчонки, никакого подходящего антуража — черная вода и черная равнина, по которой уходят, не оглядываясь, белые тени.

Он смотрел им вслед, река шумела у самых ног, и Крокодил знал, что не должен идти за ними и не пойдет, но в прощальном их шествии было такое властное болезненное притяжение, что Крокодил готов был ступить вперед, в воду, и броситься вплавь — но тут его взяли за плечо и сильно дернули:

— Не оборачивайся!

И он, конечно же, обернулся.

Эпилог

— Привет, — сказал Крокодил, когда циновка, заменявшая дверь, отодвинулась.