Читать «Башни земли Ад» онлайн - страница 211
Владимир Свержин
— Иди-иди. Мекка вот в той стороне. Можешь, когда пожелаешь, молиться.
Дверь захлопнулась, оставляя дервиша в темноте. Он сделал несколько шагов, стараясь освоиться на новом месте. Вокруг все рокотало, точно в полковом барабане в час атаки. Хасан обхватил голову руками, затыкая уши, но вдруг услышал совсем рядом чей-то встревоженный голос:
— Кто здесь?
— Я Хасан Галаади, дервиш.
— Дервиш? Неужели император смилостивился и решил перед смертью прислать мне единоверца для утешения истерзанной души? Когда же он назначил мою казнь?
— Кто бы ты ни был, император не назначал твоей казни, и не он послал меня сюда.
— Не Мануил? Тогда кто же?
— Тимур из Самарканда. Быть может, слышал о таком?
— Тимур?! Так, значит, ты пришел убить меня? Выходит, и здесь, у порога бездны, он отыскал несчастного Али, сына Аллаэддина? Что же, убивай. Я здесь в цепях, безоружен. Я в твоей власти. Убивай. Все равно и тогда, представ пред троном отца небесного, я прокричу о гнусной тайне этого проклятого рода.
— Не кричи так, Али, сын Аллаэддина, — взмолился Хасан. — И без того голова разрывается от грохота.
— Грохот? А, грохот. Я уже и забыл о нем.
— Я сам жертва Хромого Тимура. А император, если Господь не вознес его живым на небо, был предан сегодня ужасной смерти.
— Ты хочешь обмануть меня?
— Зачем? То, что знаешь ты, знает и Тамерлан. К чему ему еще кто-либо, посвященный в тайну?
— Да, это верно, — произнес невидимый в потемках сосед и сильно закашлялся. — Я не подумал об этом. Так, стало быть, Тамерлан захватил город и убил императора?
— Когда меня уводили, чтобы бросить сюда, руки и ноги Мануила Палеолога привязывали к хвостам четырех необъезженных скакунов, а под животом императора на земле палачи ставили жаровню с раскаленными углями.
— А потом Хромец велел отрубить императору голову?
— Да, он вообще любит рубить головы. Но откуда ты узнал об этом?
— Сам шайтан шепчет ему на ухо свое повеление: «Руби, руби, руби!» Об этом знал мой отец, теперь знаю я. — Он снова тяжело закашлялся. — Но мне недолго осталось знать, как и жить. Больше всего на свете я бы хотел покинуть это затхлое подземелье, взять в руки меч и схватиться в смертельном бою с одним, тремя, пятью, с дюжиной врагов, захлебнуться своей и чужой кровью, а не выплевывать ее вместе с нутром. Пятнадцать лет имя мое наводило ужас на пограничье земель ромеев и персов…
Тебе не понять, дервиш, каково это — умирать, подобно псу на цепи. О, Аллах Великий, дай мне силы выйти отсюда, дай умереть, как подобает воину, и, клянусь славою твоею, я буду, даже умирая, кричать о милосердии твоем и проклинать род Тимура с его гнусной тайной.
— Послушай, Али, сын Аллаэддина, если Аллаху будет угодно, я помогу тебе исполнить то, что ты желаешь. Но только, будь любезен, объясни, о какой тайне Великого амира ты все время твердишь?
Ночь была безлунна и темна. Гарнизон крепости, только днем захвативший ее стены, выстраивался на боевых галереях с мечами, копьями и арбалетами на изготовку.