Читать «Легкомыслие» онлайн - страница 17
Ринат Рифович Валиуллин
– Теперь я понимаю, за что я люблю черно-белое кино, сразу две стороны жизни, черная и белая, – Саша убрала сострадание одним движением. – Вы открываете мне глаза.
– Нет, только дверь, – засмеялся Герман.
Актриса смогла искренне улыбнуться и продолжила серьезно:
– Удивительно, ведь мы родились в порядке, и зрение есть, и слух, а потом многие как-то утратили эти органы, теперь не видят и не слышат, только несут пургу с высоты карьеры.
– Я бы сказал карьера, – добавил я.
– А внизу пропасть.
– Если вы про пасть, Саша, то она ненасытна, сколько туда ни кидай. Откуда в вас столько сострадания?
– От противного, столько противного в жизни встречаешь, что просто не можешь с этим мириться, может быть, еще и от бабушки, которая меня учила любить жизнь. «Не надо каждый день жить, как последний. Не надо. Проживи лучше жизнь, как один день, красивый незабываемый день, Нет, лучше как один день и одну ночь, красивую незабываемую ночь». Последнее предложение она добавила, когда я уже повзрослела.
Психо 7
– Странно…
– Что странно?
– Мы уже столько времени наедине, а вам никто не звонит, даже не пишет, – взял я в руку бокал с коньяком.
– Я выключила звук. Если это имеет отношение к делу, – потянулась она, подняла со стола клатч и достала оттуда свой телефон: пять непринятых вызовов, сто двадцать три сообщения.
– Красивым тяжело – их все хотят. Поклонники?
– Я бы сказала, противники. Вы думаете, я сразу к психологу пошла? Сначала захотелось узнать, что думают по этому другие. Я же изучала эту тему, торчала в одном форуме «Любовница». Вызывая огонь на себя, я прикинулась любовницей, интересно было услышать мнения других людей на этот счет, женщин, мужчин.
– Женщины, наверное, в основном?
– Женщины всегда в основном.
– А почему противники?
– Столько на меня было вылито противного. Надо почитать, чтобы понять. Но там не для слабонервных, иногда женщины голые пробегают.
– Куда бегут?
– За мужчинами. Мужчин мало, искренних, открытых, либо играющие в циников, либо интроверты, либо трезвенники. А разговаривать о здоровом образе жизни надоело, хочется здорово жить.
– То есть в основном осуждают?
– Ага, инквизиции на меня нет. Вызываю огонь на себя. Пока не погаснет. Потому что каждый интересный разговор где-то к двум часам ночи скатывается к теме одиночества.
– За тех, кто в чате!
Герман сделал чересчур большой глоток коньяка, и лицо его стало горьким.
– Я смотрю, доктор любит выпить. Уже третий стакан. Может, стоит закусить?
– После третьей не закусываю. После третьей я отливаю, так сказал бы мой пес. Извините, – поднялся с кресла и поставил стакан на стол Герман.
– Смешно. Представила ваш туалет, а внутри столб или дерево. У вас есть собака?
– Есть.
– А вы молчите.
– А что мне – лаять, что ли?
– Лайте.
Германа вдруг лизнул в щеку лабрадор, которого на время переезда он отдал родителям, услышал его лай и понял, что соскучился. Вспомнил, как недавно жарким летним днем тот весело гонялся за желто-розовой бабочкой. Стоило мне крикнуть, как он остановился, глянул на меня как на обстоятельство: «Неужели и тебе, старик, тоже захотелось побегать за кем-нибудь?» и поскакал дальше за бабочкой. «Нет», – я стоял и продолжал наблюдать. «Может, старость? Зрелость? Мудрость? Все равно не догонишь. Как ему не лень в такую жару? Да, дело не в жаре и даже не в бабочке, дело в голове. Откроешь в голове собственное дело, и пропал – на жизнь времени не хватает. Одни живут, другие наблюдают». Пес продолжал лаять и дурачиться. Уши его вздымались, когда он кидался на бабочку, словно огромный бык на мулету. Снова промах. Чем не коррида? Добрее не придумаешь.