Читать «Курьер из Гамбурга» онлайн - страница 168

Доступ к прочим государственным делам ему был ограничен, но пашня, которую он взялся возделывать, была столь обширной, что ему хватило ее на всю оставшуюся жизнь. Бецкий управлял Академией художеств, он учредил Московский воспитательный дом, открыл «Воспитательное Общество» в Смольном монастыре, он был шефом Сухопутного шляхетского кадетского корпуса. Еще он занимался богадельнями, всего не перечислишь. Екатерина щедро его награждала, но большую часть этих денег он употреблял на благотворительные нужды. Не будем забывать, что именно Бецкий положил начало женскому образованию в России, именно он начал организованно учить мещан обоего пола.

Было у него и то, что мы называем хобби, причем весьма экзотического свойства. Кто в XVIII веке знал слово инкубатор в нашем понимании, а Бецкий интересовался этой проблемой и разводил «искусственных» цыплят. Или, скажем, шелковичные черви… Разводя в своем доме этих червей, он вовсе не собирался наладить производство шелка. Но ведь интересно же, как эта безобразная тварь ухитряется ткать тончайшую и крепкую нить, из которой создаются дивные, воздушные ткани!

При всех своих безусловных достоинствах Иван Иванович был прирожденным интриганом. Умение и желание возводить напраслину было разлито у него в крови. Слава создателю, что он никогда не интриговал в высоких целях, то есть для нужд государства или в поисках справедливости. Бецкий строил козы и вел подкопы исключительно для личной пользы.

Судьба наградила его на старости лет ценнейшим подарком – он влюбился. Милые мои, дано ли вам понять, что значит влюбиться в семьдесят лет в прелестную шестнадцатилетнюю девушку? У Бецкого хватило ума скрыть свою страсть, придав ей черты озабоченного и преданного отцовства. Сама Глаша Алымова именно так и воспринимала знаки его внимания, но умная мадам Лафон отлично угадала изнанку этого «отцовства», понимали всё и классные дамы. Но Бецкий в Обществе почитался Богом, а с Ним не поспоришь. Иван Иванович дарил Алымовой дорогие украшения, занимался с ней итальянским. Пресловутая арфа, с которой она запечатлена на портрете Левицкого, тоже была подарком благодетеля. Именно из-за своей любви Бецкий наведывался в Смольное Общество три раза в неделю. Будь его воля, он бы жил там, но в свете уже злословили о влюбленности старика. Он делал вид, что не слышит сплетен, но через два года, когда Глафира Алымова стала фрейлиной великой княгини Натальи Алексеевны, а потому жизнь бывшей институтки стала протекать у всех на виду, Бецкий, боясь выглядеть смешным, станет говорить в свете:

– Эта девочка сама вешается мне на шею. Она от меня без ума, и простое человеколюбие заставляет меня ей в этом потворствовать.

Варя не решилась сама отдавать Бецкому переписанное набело письмо. На роль передатчика она назначила Алымову. Но ведь это нешуточное дело – писать самой государыне, поэтому Варе пришлось кой-чего рассказать девушке. Алымова пользовалась в Обществе непререкаемым авторитетом. Многие воспитанницы ее обожали, и каждая сочла бы за честь быть ее подругой. Но Глафира Алымова сама выбирала друзей. С Варей у нее никогда не было близких отношений, однако она сразу поняла важность возложенного на нее поручения.