Читать «Красный гаолян» онлайн - страница 267

— Нет, она и так уже мертва!

— Дядя, придумай какой-нибудь способ! — взмолилась бабушка.

Дядя Лохань сказал:

— Сходите на ярмарку за даосом-отшельником!

На рассвете вопль второй бабушки сотряс оконную бумагу.

— Лохань, Лохань, мы с тобой смертельные враги!

Когда дядя Лохань вместе с даосом вошёл во двор, крики Ласки превратились в протяжные вздохи.

Отшельник лет семидесяти был облачён в чёрное одеяние со странными рисунками на груди. За спиной он нёс меч из персикового дерева, а в руках держал узелок.

Дедушка вышел встретить его и узнал в даосе того самого Отшельника Ли, который несколько лет назад изгонял из Ласки дух золотистого хорька, вот только он за прошедшие годы ещё сильнее высох.

Отшельник деревянным мечом проколол оконную бумагу, посмотрел, что творится в комнате, а потом отпрянул с пепельно-серым лицом и, сложив руки в почтительном жесте перед грудью, сказал:

— Господин, моих умений будет недостаточно для изгнания такого беса!

Дедушка разволновался:

— Вы не можете просто так уйти. Неважно, сможете вы изгнать беса или нет, я вас щедро отблагодарю.

Отшельник захлопал бегающими глазами.

— Хорошо, я соберусь с духом и рискну!

О том, как Отшельник Ли изгонял беса из моей второй бабушки, в нашей деревне рассказывают до сих пор. Якобы даос с распущенными волосами ходил по особой схеме, повторяя рисунок созвездия Большой Медведицы, читал молитвы, размахивал мечом, а Ласка на кане вертелась, как уж, и вой стоял до небес.

В конце обряда даос попросил бабушку принести деревянную ёмкость с чистой водой, достал из узелка несколько пакетиков со снадобьями, бросил в воду и быстро размешал своим мечом из персикового дерева, читая при этом заклинание. Вода начала постепенно краснеть, пока не стала ярко-алой. Даос, весь взмокший от пота, несколько раз подпрыгнул, потом свалился навзничь, из его рта пошла белая пена, и он лишился чувств.

Когда даос очнулся, Ласка уже испустила дух. Из окна словно вихрь вырвался запах крови и мёртвого тела.

Когда вторую бабушку клали в гроб, все вокруг закрывали рты и носы полотенцами, вымоченными в гаоляновом вине.

10

Через десять лет после побега из родного края я снова оказался перед могилой второй бабушки, привезя с собой лицемерие, которым заразился от высшего общества. Моё тело так долго кисло в грязной воде столичной жизни, что каждая пора испускала скверный запах. Поклониться могиле второй бабушки я пришёл в последнюю очередь — после того как поклонился множеству других могил. Короткая яркая жизнь второй бабушки стала интересным эпизодом истории моего родного края, которую можно снабдить заголовком «Самые удалые герои и самые отъявленные мерзавцы». А зловещий процесс её умирания поселил в душах жителей дунбэйского Гаоми смутное ощущение тайны. Подобное ощущение могло появиться только в рассказах деревенских стариков о далёком прошлом — там в неторопливом течении мыслей, напоминающих сладкий тягучий сироп, зарождается, растёт и крепнет мощное идеологическое оружие, с помощью которого можно управлять неизведанным миром. Возвращаясь домой, я каждый раз видел в пьяных глазах односельчан намёк на эту таинственную силу. В такие моменты мне не хотелось сравнивать и противопоставлять, однако инерция логического мышления насильно затягивала меня в водоворот сравнений и противопоставлений. И в этом водовороте мыслей я с ужасом обнаруживал, что все прекрасные знакомые глаза, на которые я насмотрелся за десять лет, проведённых вдали от дома, можно с тем же успехом представить на мордах домашних кроликов, а неуёмные желания делали эти глаза похожими на ярко-алые с тёмными крапинками плоды боярышника. Мне даже кажется, что сравнения и противопоставления в определённом смысле подтвердили существование двух разных типов людей.