Читать «Кот и крысы» онлайн - страница 4

Но граф-то умчался рапортовать государыне о победе и греться в лучах славы, а доводить дело до конца пришлось им двоим - Волконскому и Архарову. По-настоящему чума только к январю семьдесят второго угасла.

– Добро пожаловать, Михайла Никитич, заходи, садись, сейчас Никодимка кофею спроворит, - сказал Архаров. - Он не хуже царицына кофишенка наловчился.

– Как будто тебя государыня кофеем угощала… Мир дому сему, - перекрестившись на образ Николая-угодника, строго отвечал Волконский и, не садясь, сразу приступил к делу. - Николай Петрович, жалуются на тебя со всех сторон. От подчиненных твоих никому покою нет.

– Не может такого быть, - убежденно заявил Архаров. - На службе все смирны, почтительны, лишнего слова не скажут…

Тут он не врал - почтительность на Лубянке наблюдалась, а если казалась недостаточной - насаждалась строгими мерами. Полицейские - не дворянские недоросли, пришедшие служить в Преображенский полк, тут нежности вредны, а вид сжатого кулака весьма полезен. Да кулак им и привычнее галантонного обхождения - потому что те молодцы, которых привел с собой Архаров в полицейскую контору, были бывшими колодниками, ворами и грабителями, во время чумы добровольно ставших мортусами. Они искупили свои грехи тем, что подрядились очищать зачумленный город от трупов, но их будущее представлялось весьма туманным - если бы не Архаров, давший графу Орлову слово, что сделает из них полезных членов общества. Повязанные круговой порукой, они уже почти два года служили в полиции, хотя понимали службу по-своему: ради поддержания порядка сами его то и дело нарушали.

– А как за ворота - так и святых выноси, да и сам выходи, - возразил князь. - Коли где слышен крик «Архаровцы идут!» - так сие и означает: спасайся, кто может!

– Кротки, аки голуби, - уперся на своем Архаров. - А что кого по рылу смажут - так ведь за дело.

– Ворота с петель тоже за дело? - вспомнил князь давнюю историю.

– А коли на двор не пускают?

– Твоих не пустишь - так они и забор снесут!

Архаров на это ничего не ответил.

– Недели не проходит, чтобы ко мне с жалобой не кидались! - продолжал князь. - Пьяные по торгам колобродят, и поди им возрази! Мы-де порядок на Москве охраняем! Одного злоумышленника тащат, а десять невиновных по дороге в зубы получают - - так, для острастки! А уж что с виновным у тебя на Лубянке творят - одному Господу ведомо! Твоим Шварцем мамки малых детей пугают!

– Да, Шварц у нас - черная душа, - преспокойно согласился Архаров. - Погоди, Михайла Никитич. Бывало ли такое, чтобы мне о пропаже сообщили, а мои молодцы ту пропажу не сыскали?

Он знал, что говорит.

Такого до сих пор не было.

Пропадали драгоценные оклады с образов, пропадала серебряная позолоченная посуда, кошельки и кареты, табакерки и сундуки, шпаги и свиные туши, мужья и жены. Казалось, после чумы Москва никак не опомнится - мастеровые все при деле, трудятся, воры частью расстреляны за мародерство, частью еще не успели вернуться, а какой-то страх заставляет делать совсем нелепые припасы - как будто, коли чума повторится, можно будет с выгодой продать и шпагу, и табакерку…