Читать «Кон-Тики» онлайн - страница 125

Старики могли без конца говорить о Тики и ронго-ронго, а молодых интересовала китовая акула и наше плавание через океан. Но нас ждало угощение, к тому же Теке надоело быть переводчиком.

Все жители деревни подходили по очереди поздороваться с нами. Мужчины чуть не выдергивали нам руку из плеча, бормоча «иа-ора-на», девушки выходили с лукавинкой во взгляде и смущенной улыбкой, старухи тараторили, хихикали и с любопытством разглядывали наши бороды и кожу. И все относились к нам так дружелюбно, что вавилонская смесь языков не могла служить помехой. Скажут нам что-нибудь непонятное по-полинезийски, мы отвечаем по-норвежски и вместе хохочем. Раньше всего мы запомнили слово «нравится», а так как при этом достаточно было показать на то, что нам нравилось, и вы тотчас получали желаемое, все было чрезвычайно просто. Если же, произнося «нравится», сморщиться – это означало «не нравится». Этим запасом слов вполне можно было обойтись.

Как только мы познакомились со всеми ста двадцатью семью жителями деревни, для обоих вождей и нашей шестерки был накрыт длинный стол, и девушки начали подавать всякие лакомые блюда. Пока одни накрывали, другие принесли венки – большие повесили нам на шею, маленькие надели на голову. Цветы упоительно благоухали и приятно освежали кожу. И вот начался пир по случаю встречи, пир, который кончился, лишь когда мы покинули остров. От одного вида такого угощения у нас слюнки потекли. Стол ломился под тяжестью жареных поросят, цыплят, уток, свежих омаров, полинезийских рыбных блюд, хлебных плодов, папайи и кокосового молока. Мы набросились на угощение, а раройцы для нашего увеселения пели песни, и девушки танцевали вокруг стола.

Ребята чувствовали себя отлично, и, наверно, у нас был потешный вид, когда мы, увенчанные цветами, тряся длинными бородами, расправлялись с кушаньями. Вожди не меньше нашего наслаждались жизнью.

После трапезы началось роскошное представление. Раройцы решили показать нам все свои танцы. Нас и вождей рассадили в первом ряду «партера», затем вышли два гитариста и, присев на корточки, забренчали настоящие полинезийские мелодии. В кольце зрителей, которые пели, тоже сидя на корточках, появились, вращая бедрами, танцоры в два ряда – женщины в шуршащих юбках из пальмовых листьев и мужчины. Запевала веселая пылкая толстуха, у которой была только одна рука: вторую отхватила акула. Поначалу танцоры нервничали, держались как-то принужденно, но, убедившись, что гостям с паэ-паэ по душе старинные полинезийские пляски, повели себя проще. В ряды танцоров встало несколько человек постарше, они превосходно владели ритмом и искусно исполняли танцы, несомненно ставшие редкостью. И чем ниже склонялось солнце, тем более темпераментной становилась пляска и росло ликование зрителей. Нас уже не воспринимали как чужих, мы стали для них своими и веселились со всеми заодно. Программе не было конца, один захватывающий номер сменялся другим. Вот группа молодых мужчин села в плотный круг у наших ног. По знаку Тупухоэ они принялись отбивать такт ладонями по земле. Сперва медленно, потом все быстрее и стройнее, и вдруг к ним присоединился барабанщик, который колотил двумя палками по выдолбленной сухой колоде, извлекая из нее резкий, сильный звук. Наконец ритм достиг нужного накала, и зазвучала песня, а затем в кругу внезапно появилась девушка с венком на шее и цветком за ухом. Босые ступни и согнутые колени задавали ритм, бедра вращались, и руки извивались над головой – словом, настоящий полинезийский танец. Она великолепно танцевала, и все принялись отбивать такт кулаками.