Читать «Из Африки» онлайн - страница 172

В отлив можно было удалиться от дома на много миль по океанскому дну, как по бескрайней, местами неровной площади, собирая морских звезд и причудливые ракушки. Здесь встречались рыбаки-суахили в набедренных повязках и красных или синих тюрбанах, все до одного похожие на воскресшего Синдбада-морехода, предлагавшие разно-цветных колючих рыбин, некоторые из которых оказывались неописуемы вкусны. Обрывистый берег под домом изобиловал гротами и пещерами, откуда можно было, прячась в тени, наблюдать за мерцающей вдали синей водой.

В прилив пещеры с гротами уходили под воду, и волны достигали площадки, на которой стоял дом. Плескание моря в пористой коралловой породе рождало вздохи, словно море у вас под ногами было живым существом; длинные волны грозили захлестнуть устье ручья.

Я была в Такаунге в полнолуние, когда прозрачные ночи были так прекрасны в своем совершенстве, что у меня щемило сердце. Мы спали при открытых дверях, в проеме которых серебрилось море; теплый ветерок шевелил песок, нанесенный на каменный пол. Однажды среди ночи совсем близко к берегу подошла целая флотилия арабских суденышек-дау, бесшумно скользя на ветру под своими косыми парусами.

Иногда Денис принимался фантазировать, как он превратит Такаунгу в свою африканскую резиденцию, откуда будет отправляться на сафари. Когда мне стало грозить расставание с фермой, он предложил мне пользоваться его домом, как он пользовался прежде моим. Однако белые не могут подолгу жить на африканском побережье в некомфортабельных условиях, а Такаунга была для меня слишком низменным и жарким местом.

В год моего отъезда из Африки, в мае, Денис отправился на неделю в Такаунгу. Он собирался построить там дом побольше и посадить манговые деревья. Он улетел туда на аэроплане и собирался вернуться через Вои, чтобы поглядеть с высоты, остались ли там слоны для его сафари. Африканцы много рассказывали о слонах, пришедших к нам с запада, через Вои, особенно об одном огромном слоне, вдвое превосходящем размерами остальных, шатающемся по бушу в одиночестве.

Денис, считавший себя образцом рационализма, часто оказывался во власти дурных настроений и предчувствий и мог, находясь в таком состоянии, молчать днями, а то и неделями, хотя сам не отдавал себе в этом отчета и удивлялся, когда я его спрашивала, что с ним происходит. Последние дни перед полетом на побережье он как раз провел в своем характерном унынии, словно погруженный в тяжкие раздумья, но когда я заговорила с ним об этом, только рассмеялся.

Соскучившись по морю, я попросила его взять меня с собой. Сперва он ответил согласием, но потом передумал. Свой отказ он объяснил тем, что полет через Вои будет трудным: не исключено, что ему придется сесть и переночевать в буше, а значит, он не обойдется без боя-африканца. Я напомнила ему его же слова, что аэроплан нужен ему именно для того, чтобы летать со мной над всей Африкой. Он признал, что действительно говорил так; если он обнаружит в Вои слонов, то полетит туда со мной и покажет мне их, уже зная места для возможного приземления и разбивки лагеря. То был единственный раз, когда Денис не согласился взять меня с собой в полет, когда я сама его об этом упрашивала.