Читать «Господин военлёт» онлайн - страница 11

Надеюсь, пить там тоже научили…

Разливаю коньяк по стопкам. Полагается тост. Как здесь принято: первым младший по званию? Опять выручает Сергей.

– За ваше чудесное выздоровление, Павел Ксаверьевич! Вы не представляете, как я рад! Когда читаешь в газетах списки павших офицеров… Хоть кому-то повезло!

Простодушно, но искренне. Чокаемся, выпиваем. Коньяк хорош! В последний раз я пил нечто подобное две жизни назад. Мы захватили врасплох монастырь святого Клемента, и аббат сам открыл погреб. Никто не догадался, что папист ладит пакость. В бочке, указанной аббатом, был коньяк, вернее коньячный спирт пятилетней выдержки. Мягкий, ароматный и безумно крепкий… Парни упились мгновенно, а на рассвете в монастырь ворвались драгуны герцога Лотарингского – аббат ночью отправил к ним гонца. Большую часть рейтаров перерезали сонными, я, капитан и десяток самых трезвых засели на втором этаже и отстреливались, пока были заряды. Потом… Что потом? Лотарингцы черных рейтаров в плен не брали, равно, как и рейтары не брали лотарингцев. Герцог наемников не выкупал…

Поручик смотрит на меня вопросительно. Что-то я сегодня задумчив. Между первой и второй…

– Будем здоровы, Сергей Николаевич!

Третий тост за прекрасных дам. Дам поблизости не наблюдается, но все равно стоя и до дна. Стопочка на тыльной стороне запястья – прапорщик и поручик соревнуются, кто из них больше гусар. За офицеров-фронтовиков – до дна! (Стопочка на изгибе локтя.) За военлетов – само собой! Стопочка на краю погона – там, где у птичек крылья, а у летчиков – эмблема. За докторов, что нас лечат, – обязательно, не то обидятся… Бутылка стремительно пустеет, а вместе с ней – и стол. Курица давно разорвана на части, кости обглоданы и выброшены под стол – собаки найдут. Ветчина в желудках укрыла нежную курятину. Осталась банка сардинок, Сергей пробует вскрыть ее кортиком. Не отбери я его, сардинки висели бы на всем, включая нас с поручиком. А в бутылке еще что-то болтается – долгоиграющий этот Шустов!

– Павел Кса… кса…

– Просто Павел, Серега!

– На брудершафт?

– Непременно!

Локти едут по столу, но с третьей попытки удается выпить на брудершафт. Серега целует меня пьяно, но искренне. Закуриваем. Серый дымок нехотя тает в вечернем воздухе.

– Хорошо, Павел!

– А то, Серега!

– Можно просто Серж…

Ради таких моментов и живем.

– Приходилось летать на аэроплане, Павел?

Лезу в карман. Днем я обнаружил в нем синюю дерматиновую книжечку со своей фотографией (то есть бывшего владельца). Французский я знаю плохо (он пока не восстановился), в книжечке что-то про авиацию.

– «Бреве», международное летное свидетельство! – глаза поручика сейчас окажутся на затылке. – Ты авиатор! Но почему в пехоте?

Я знаю? Я же контуженный… Он, наконец, соображает.

– Где учился? В Англии? Во Франции?

Пусть будет в Англии.

– В Хендоне, Фанборо? На чем летал: «Авро», «Сопвич», «Блек Борн»?…

Я и слов таких не знаю. Пусть будет «Сопвич», «Блэкборн» мне не выговорить.

– «Сопвич-таблоид» – хороший аппарат, у соседей, в двадцать первом отряде, такой. Он пока опытный. Говорят, будут выделывать в Петрограде у Лебедева. Французские аэропланы не хуже. В нашем отряде «Фарманы» и один мой «Вуазен», недавно прислали. В школе учат на «Фарманах», а лучших выпускают на «Вуазене», – поручик немного рисуется, похоже, что сам на фронте недавно. – Хорошие аппараты!