Читать «Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц» онлайн - страница 200

Однако все эти достижения имели свою цену, подчас чрезмерную.

Платой за преданность дворянства стало окончательное порабощение крестьян – исторический анахронизм, который в XIX веке будет тормозить экономическое, социальное и нравственное развитие страны, а в более отдаленной перспективе завершится взрывом.

Да и само дворянство, вследствие естественной культурной эволюции, со временем перестанет довольствоваться своим положением и захочет большего: чтобы в России было «как в Европе» (а не как в Орде).

Из-за присоединения иноязычных, инославных, инокультурных регионов империя обзавелась хроническим недугом – «национальным вопросом», вернее, даже целым комплексом национальных вопросов. Как пишет В. Ключевский: «В пестрый состав населения этого государства польскими разделами введен был новый, чрезвычайно враждебный элемент, который не только не усилил, не поднял, но значительно затруднил наличные силы государства».

Одним словом, имперское величие – роза с очень острыми шипами.

Эпоха Екатерины представляет особый интерес для понимания законов власти, которые в тоталитарном государстве являются определяющими. История либеральной государыни, которая желала одного, а пришла к чему-то совершенно противоположному, наглядно демонстрирует, насколько ограничены возможности правителя, даже обладающего неограниченной властью. Власть всегда ограничена – строением государства, состоянием народа, настроениями элиты. Екатерина эту истину хорошо усвоила.

Следующее царствование дополнит урок о роли личности в истории, показав, что происходит, когда самодержец оказывается чересчур самодержавным.

Часть четвертая

Странное время

Власть

Тихий переворот

Именно так уместнее всего назвать события 6–7 ноября 1796 года, когда решился вопрос, кто станет следующим государем.

Внешне переход власти совершенно не выглядел переворотом: корону унаследовал единственный сын Екатерины сорокадвухлетний Павел Петрович. Но еще сутки назад мало кто воспринимал цесаревича как реального или даже вероятного кандидата на трон.

Как мы знаем, в русском восемнадцатом веке монархическая эстафета передавалась непросто. Это объяснялось тем, что ни у одного правителя не оказывалось прямого и очевидного преемника, старшего сына. У Екатерины он имелся, но его репутация и положение были незавидны. Возраст совершеннолетия Павел давным-давно миновал, но государыня не уступала ему престол, не брала в соправители и вообще не подпускала к государственным делам.

С точки зрения иностранцев, это выглядело странно, но не более странно, чем убийство мужа, череда официальных любовников и прочие, мягко выражаясь, причуды «Северной Семирамиды». Подданные же удивляться не умели, самодержавие давно их от этого отучило.

Причина того, что Екатерина так обращалась с собственным отпрыском, заключалась не только в ее властолюбии. Царица не могла последовать примеру Марии-Терезии, разделившей власть с сыном Иосифом, потому что Россия – не Австрия. «Ордынская» система не терпит никакой двусмысленности в вопросе о высшей власти. У «вертикали» может быть только одна сакральная верхушка, иначе вся конструкция начинает шататься. В частных разговорах государыня оправдывала пренебрежение цесаревичем тем, что он-де абсолютно непригоден к серьезным делам из-за своей взбалмошности и никчемности. Все вокруг к Павлу так и относились, а он своей манерой поведения еще и подчеркивал это впечатление. У наследника (никто официально не лишал его этого титула) не было собственной партии, его сторонились все мало-мальски значимые вельможи и военачальники, к нему редко допускали даже собственных детей, неотлучно находившихся при императрице.