Читать «Дороги хаджа» онлайн - страница 2

– Может быть, но сейчас не лучшее время для переезда, – сказал Али и через некоторое время спросил, – что говорит повитуха?

– Она говорит, что это произойдет на днях, – ответила Йасмин.

– Тогда и вернемся к этому разговору.

– Хорошо, – согласилась Йасмин.

Три дня спустя она умерла, не сумев разрешиться от бремени.

– Что с ребенком? – спросил Али у повитухи, вышедшей сообщить ему страшную весть.

– Аллах забрал ее вместе с ребенком, – ответила женщина, – мужайтесь господин, все в руках Аллаха.

– Сколько я тебе должен, – глухо спросил Али.

– Ну что вы, я не беру денег в таких случаях. Уж простите меня, ничего нельзя было сделать, узкое лоно. А вы еще молодой, возьмете себе еще жену.

Согласно обычаю, Али похоронил жену в тот же день. Молла, который прочитал молитву над могилой Йасмин, принимая серебряную монету, поклонился и сказал:

– Аллах лучше знает. Неизвестно, что с нами будет. Татары всюду. Вы слышали они взяли Гянджу и перебили всех жителей. Всех до единого. Некоторые люди, чтобы не попасть к ним в руки, зашли в свои жилища и подожгли их. Может быть, вашей жене повезло еще, и мы позавидуем ей.

– Может быть, – глухо отозвался Али.

Молла развел руками и ушел.

«Проклятый город, – глядя ему вслед, с тоской подумал Али, – зачем я сюда вернулся».

Оставшись один, он просидел до наступления темноты, а затем ушел, взяв с собой горсть земли с могилы Йасмин.

Али не стал устраивать поминки по мусульманскому обычаю. Не для кого было это делать. Все его родственники погибли при первом нашествии татар. Лишь он один, каким-то чудом задержался на этом свете. А сидеть весь день с чужими людьми ему было бы невыносимо. Вместо этого он роздал деньги нищим. Выставил на улицу столы, и нанятый им повар три дня подряд готовил еду и кормил прохожих. Также он купил для мечети стадо вакуфных овец. Выслушав от имама слова благодарности, Али поинтересовался, нет ли в ближайшее время каравана с паломниками в Мекку.

– Вы желаете совершить хадж? – удивился имам. – Это похвально. Но сейчас пускаться в путь довольно опасно, всюду идет война. Враг захватывает нашу землю. Не лучшее время для паломничества.

– Эта война не вчера началась, и не завтра кончится, – ответил Али. – А хадж – священный долг каждого мусульманина.

– Вы правы, – согласился имам, – но в нашем городе компанию вам в ближайшее время никто не составит.

Али вернулся в опустевший дом и сел у двери, страшась входить внутрь. Мысль о том, что Йасмин уже никогда не встретит его с улыбкой, придавила его невыносимой тяжестью. Никому не было дела до его горя. Город жил своей жизнью. Пел муэдзин, призывая в мечеть на молитву, из мастерской медника доносился перестук молоточков, ребятня играла на улице. Хлопоты последних дней не давали ему времени задуматься над тем, что ему теперь делать. Одиночество вдруг навалилось на него всей своей необратимостью. И он с ужасом осознал, что отныне день за днем надо будет находиться в этом опустевшем доме. Не в силах вынести эту мысль, Али встал и пошел, куда глаза глядят. Был вечер, он долго, бесцельно бродил по городу, пока ноги не привели его на центральную площадь, где царило оживление. Али смешался с толпой и прислушался. Речь шла о монголах. Горожане спорили о том, как вести себя с завоевателями. Одни предлагали откупиться, другие оборонять город. Али оказался рядом с двумя яростными спорщиками. «Табриз откупился – говорил один, – и все жители остались в живых». «Табриз откупился, потому что это большой и богатый город, – отвечал другой, – а что может ему дать, наш захудалый городишко». «Но у нас крепкие стены, мы можем сколько угодно долго защищать город. Им надоест, и они уйдут». Заметив, с каким вниманием Али слушает их, спорщики обратились к нему, вовлекая разговор.