Читать «Дорога запустения» онлайн - страница 111

– Я возвращаюсь, – сказал он. – Здесь я не останусь; каждую минуту каждого дня меня будет окружать сплошной позор. Уезжаю. Домой.

Пять дней спустя он сломал все свои кии и сжег их. Последним в огонь пошел контракт с Гленном Миллером. Затем Лимааль Манделья взял жену, сыновей, чемоданы, весь багаж, столько денег, сколько мог вытерпеть его взгляд, и на эти черные деньги купил четыре билета на ближайший поезд до Дороги Запустения.

На станции Брам-Чайковский носильщики хватались за его фалды. «Понести ваши чемоданы, м-р Манделья, сэр, понести ваши чемоданы? Сэр, м-р Манделья, понести ваши чемоданы?» Он погрузил багаж в поезд. Когда тот выехал из-под исполинского мозаичного купола станции Брам-Чайковский, гунда-шушера, голь перекатная и босяки, нищие даже для скамейки в третьем классе, перебрались с сигнальных мостиков на крышу вагона. Перегнувшись через край, они стучали в окна купе и кричали: «Ради Божьей любви, м-р Манделья, впустите нас, добрый сэр, дорогой сэр, пожалуйста, впустите нас, м-р Манделья, ради Божьей любви, впустите нас!»

Лимааль Манделья опустил ставни, вызвал охрану, и после первой же остановки в Соборных Дубах его никто больше не беспокоил.

Глава 35

Тубус со свернутыми бумагами свисал с плеча Микала Марголиса, не доставая до шпал двадцати пяти сантиметров. Микал Марголис свисал с днища снабженного кондиционером вагона первого класса поезда «Вифлеем-Арес Ж/Д» двенадцатой модели. Снабженный кондиционером вагон первого класса поезда «Вифлеем-Арес Ж/Д» двенадцатой модели свисал с днища Новы-Колумбии, а Нова-Колумбия свисала с днища мира, который мчался вокруг солнца, делая два миллиона километров в час и таща за собой Нову-Колумбию, железную дорогу, вагон, Микала Марголиса и тубус с бумагами.

Узел Исивара остался за полмира отсюда. Руки Микала Марголиса налились сталью и теперь могли пронести его по всему пути мира вокруг солнца, держась за днища вагонов. Ни руки, ни узел Исивара больше не причиняли Микалу Марголису боли. Он стал подозревать, что обладает избирательной памятью. Свисая с днищ вагонов, он получил вагон времени для размышлений и самоанализа. За первую такую поездку с узла Исивара он измыслил план, тащивший его по сияющим рельсам через узлы, переходы, стрелки, башмаки и полуночные сортировочные к городу Кэршо. Влечение тьмы к тьме непреоборимо. Свернутые бумаги на плече не оставляли Микалу Марголису иного предназначения.

Он сменил позу на наименее неудобную и попытался представить город Кэршо. Воображение заполнил огромный черный куб с пещеристыми торговыми галереями: изысканные изделия тысяч мастерских притягивают глаз и кошелек; уровень над уровнем дворцов культуры, потакающих любым капризам от игры в го в уединенных чайных домиках до концертов величайших симфоркестров мира и подвалов, полных глицерина и мягкой резины. Там будут музеи и лектории, кварталы богемных художников, тысяча ресторанчиков, предлагающих тысячи кухонь мира, и крытые парки, разбитые столь искусно, что кажется, будто идешь под открытым небом.