Читать «Ягоды бабьего лета» онлайн - страница 85

«Милые мои мечтательницы! — думала Люба, чувствуя в груди нежную грусть. — Как сложились ваши судьбы? Знаю, что Валя Калинкина работает директором школы. У нее уже внуки. Вера Сердюк где-то на северах с мужем-нефтяником. У Лиды Вепревой умер сын, совсем кроха. Маргарита серьезно болела. А про остальных ничего не известно. Позвоню Ритке, как только вернусь домой».

Когда она подходила к воротам интерната, зазвонил мобильник.

— Мама! Мы на месте, — раздался голос Владислава.

— А где отец?

— Он зашел в подъезд. Я пока в машине. Короче, я решил: пусть пока поживет со мной, в квартире. А там видно будет.

— Хорошо. Завтра я позвоню тебе. Ну, пока. Целую.

Зою Михайловну Люба уже не застала. Постояв в нерешительности перед кабинетом врача, она все же постучала в дверь.

— Войдите! — раздался знакомый властный голос.

Люба вошла в кабинет, скрепя сердце поздоровалась, села на предложенный стул. Нинель Эдуардовна смотрела на нее с нескрываемой ненавистью. Хотя голосу она и прибавила немного елея, но металл оставался его основой:

— С чем пожаловали, Любовь Антоновна?

— Я пришла с деловым предложением.

— Даже так? Интересно, и в чем оно заключается?

Любино сердце стучало так сильно, что она почти задыхалась. После небольшой паузы ей удалось справиться с дыханием. Как можно спокойнее она произнесла:

— Предложение такое: вы прекращаете преследовать стариков, донимая их по поводу квартир, а я отложу на время визит к прокурору города…

— Что?! — Нинель Эдуардовна захлебнулась и могла издавать только жалкое хлюпанье.

— Это первое, — невозмутимо продолжала Люба. — И второе: вы прекращаете махинации с лекарствами и вымогательства, иначе в ближайшее время здесь будет работать следователь. Вы поняли меня?

Нинель Эдуардовна, багровая, раздувшаяся от распиравшей ее ярости, вылупив побелевшие глаза и открыв большой накрашенный рот, похожая, как никогда, на огромную жабу, застыла нелепым изваянием, видимо, потеряв дар речи. Люба, с трудом сохраняя спокойствие, встала и неторопливо покинула кабинет.

Она и сама не ожидала от себя такой храбрости. Еще ни разу в жизни ей не приходилось лицом к лицу сталкиваться с людьми, подобными Нинели. Разумеется, она знала об их существовании, видела в кино и по телевизору, слышала от мужа и от знакомых. Но видеть их так близко, и притом бросить вызов, противостоять им, — такого с ней не случалось никогда.

Ей пришлось вызвать такси. Вещей, когда она их упаковала, оказалось довольно много, и нести их до гостиницы, располагавшейся в центре города, было бы нелегко. Перед тем как позвать Фросю, чтобы сдать комнату, она зашла к Таисии Игнатьевне. Старушка расплакалась, узнав, что Люба уходит из интерната. Люба, как могла, успокаивала ее, мол, они еще увидятся завтра, на похоронах Серафимы Григорьевны. Вдруг Таисия Игнатьевна всплеснула руками:

— Ох, старая, из памяти выжила совсем. Сима перед смертью просила альбом тебе передать. Пусть, говорит, лучше у Любочки и Анюты хранится, чем в чужие руки попадет.