Читать «Я, Микеланджело Буонарроти...» онлайн - страница 16

В собственном доме Лодовико ощущал себя как на поле битвы. Он стал замечать за собой качества, о существовании которых и не подозревал. Почти крадучись входя в залу, где семья Буонарроти обычно трапезничала, подеста, который раньше был веселым, непринужденным в общении человеком, теперь внимательно всматривался в лица сидящих за столом людей, определял с точностью флюгера, какие ветры нынче дуют в доме. Лодовико знал о напряжении, возникшем между Микеланджело и Франческой. Как ни странно, отец не злился на сына за его враждебное отношение к матери. Лодовико завидовал мальчику, ибо Микеланджело удалось задеть такие струны души Франчески, которые, как знал мессер Буонарроти, ему не подвластны. Пожалуй, отец понимал, толком не отдавая себе в том отчета, что мать и сын очень между собой схожи.

Франческа устала бороться. Бороться с собой, с противоречиями, раздирающими ее душу, с неприязненным отношением среднего сына Микеланджело. (Здесь надо оговориться, что в этих непростых отношениях никто не хотел уступать, мать и сын находились на равных позициях.) Она устала бороться с ограниченностью своего мужа. Да просто устала от всего. Как я уже говорила ранее, у нее больше не оставалось никаких желаний.

В это же самое время у моны Франчески и мессере Лодовико появился четвертый сын, Джовансимоне. Нервный и слабый, он все время плакал.

Трое маленьких мальчиков смотрели, как Урсула заворачивает их брата в пеленки. Они стояли серьезные, задумчивые и какие-то взрослые. Для Джованни, как его называли потом в семье, тоже взяли кормилицу.

Франческа кашляла. И без того худенькая, она в последнее превратилась тень. На улицу женщина почти не выходила – не было сил. Они сидела у окна и смотрела в сад. Там у заштукатуренной стены кто-то копошился. В перемазанном глиной существе она с трудом узнала своего нелюбимого сына – Микеланджело. Сейчас он вообще был похож не на мальчика, а скорее на червячка, ползающего по земле, лепя из нее какие-то фантастические фигурки и строения. А еще Микеланджело обожал рисовать углем.

Франческа, не отрываясь, смотрела на сына, и вдруг ее внезапно пронзила догадка: силы, покидающие ее тело, уходят к нему, к этому пятилетнему малышу, который сейчас очень энергично и осмысленно что-то рисует углем на белой стене, а потом примется лепить из глины свои странные фигурки. Малыш аккуратно – так он будет делать всегда – расставил свои произведения на дорожке, что-то серьезно при этом бормоча. Вдруг он резко остановился и поднял взгляд, увидел в окне мать. Он никогда не называл эту женщину мамой, упрямо продолжая считать своей настоящей матерью Барбару. Франческа жутко ревновала сына, хотя и не признавалась в этом даже самой себе. На самом деле она любила его, но не обычной любовью, которая испытывает мать к сыну. Микеле пугал ее и притягивал одновременно. А еще они были пугающе похожи.