Читать «Юстиниан. Топот бронзового коня» онлайн - страница 241

    «Мы ведь расстаёмся? - усмехнулась она. - Ну, посмотрим, посмотрим, чья возьмёт».

    Был конец сентября, но довольно тёплый, люди одевались ещё по-летнему, а листва уже сильно пожелтела, пахло перезревшими дынями, и щенки у собак становились взрослыми. Антонина приехала загодя и зашла в церковь, чтобы, помолившись, скоротать время. Кончилась обедня, и свечницы с монашками убирали догоревшие свечи, протирали мраморные полы. Золотилась мозаика. Нино опустилась перед ликом Девы Марии, осенила себя крестом, прошептала проникновенно: «Богоматерь-Заступница! Помоги мне сегодня. Защити от лукавого. И подвигни к единственно верному решению. На Тебя одну уповаю. Больше поделиться мне не с кем». Плакала и била Ей земные поклоны. А потом поставила девять свечек - две за упокой своих родителей, семь за здравие: Феодоры, Феодосия, Магны, двух её детей, Фотия и Янки. (В этом перечне не было супруга. Слишком уж жестоко с её стороны - ведь стратиг находился на войне!…)

    Продолжая кланяться и креститься, вышла спиной из храма. Раздала нищим мелочь. Щурясь на полуденном солнце, поискала глазами приёмного сына; поначалу ошиблась - приняла другого молодого монаха за него; круто развернулась, вновь прошлась по паперти. И услышала знакомый басок:

    - Здравствуй, Нино.

    Сердце сжалось, даже защемило. Посмотрела на стоявшего рядом чернеца: шапочка-скуфья, небольшая бородка клинышком, бледное измученное лицо, пересохшие губы. Чуть запавшие синие глаза. И всё это сочетание - губ, глаз, бровей, складок возле рта и век - создавало образ, столь желанный ею, вызывающий острое желание близости, единения, страсти. И едва не расплакалась от счастья. Мягко произнесла:

    - Здравствуй, Фео. Вроде похудел.

    Он ответил просто:

    - От монашеских трапез не потолстеешь.

    С болью в голосе предложила:

    - Возвращайся в мирскую жизнь.

    Инок покачал головой:

    - Это невозможно.

    - Ты меня не любишь? - и взяла его за руку.

    Молодой человек отпрянул, дёрнул кисть, отнял.

    Глухо проворчал:

    - Для чего такие вопросы? Будто в сердце нож… Знаешь ведь: люблю. И в миру не смог бы преодолеть гибельное чувство. А монашество меня защищает…

    По её щекам побежали слезы. Вздувшиеся губы проговорили:

    - Будь оно неладно, твоё монашество… Раз оно тебя защищает! - Всхлипнула чуть слышно. - Ты пойми, пойми: бабий век недолог… Мне почти уже сорок три. Пара, тройка лет - перестану быть женщиной, превращусь в старуху… И тогда мы расстались бы по природным, естественным причинам… Но теперь, сейчас? Почему мы должны отнимать друг у друга счастье?