Читать «Юстиниан. Топот бронзового коня» онлайн - страница 19

    Танцовщица опустила ресницы:

    - Наболтали уже… Константин, наверное? Ну, а кто ж ещё! Я его прогнала - он и бесится. Не мужик, а баба. Ненавижу сплетников… - Облизала губы. - Да, бывала со многими. Разве непонятно? Я живой человек, а не столб с глазами. Полюблю - и дарю любовь. Как тебе сейчас. Но, быть может, привяжусь и ещё к кому-то. Что тогда с тобой делать? Убивать?"

    Велисарий посмотрел на неё с прищуром:

    - Значит, правда, что отца своего ребёнка ты убила?

    Антонина вздрогнула и нахмурилась ещё больше:

    - Нет, неправда. Он был фокусник и колдун, изучал магические свойства веществ. И случайно выпил не из той плошки. Отравился сам.

    - Так я и поверил! Ты колдунья и приворожила меня.

    Нино усмехнулась:

    - Ну, считай, как хочешь. Только я клянусь, что не ворожила.

    Молодой человек поднялся:

    - Клятвы твои пусты. И не стоят выеденного яйца.

    - О, как мы меняемся в настроениях! Только что предлагал жениться, а теперь позоришь.

    Он проговорил:

    - Да, позорю, потому что надеялся, думал, что наветы не имеют под собой основания. И явился к тебе с открытой душой, предложил не терять друг друга. Вместе строить нашу судьбу. Пробиваться к благополучию сообща. Ну, а ты? Вылила на меня ушат холодной воды.

    - Именно: холодной. Поостыть не мешало бы тебе.

    Велисарий отшвырнул кольцо, повернулся и пошёл к двери. Бросил на ходу:

    - Раз не дорожишь мною, то живи как знаешь. Раз тебе свобода твоя дороже.

    Женщина сказала ему вдогонку:

    - Скатертью дорога. Стригунок, цыплёнок. Свататься пришёл. Молоко не обсохло на губах… Может, грудь хочешь пососать? Станется с тебя…

    - Да пошла ты!… - распахнул дверь ногой и убрался, не обернувшись, бормоча ругательства.

    Антонина проводила его грустным взглядом и вздохнула горько:

    - Ну и ладно. Тоже мне, подумаешь, небожитель! На тебе свет клином не сошёлся! - И, уткнувшись носом в ладонь, заплакала.

    А у Лиса на сердце тоже было скверно; завернувшись в плащ, он верхом скакал вдоль стены Константина, миновал Ливадию, спешился на берегу Ликоса и присел на камень. С неба сыпался мелкий дождь. Было ветрено и прохладно. Голые деревья стояли, зябко шевеля поникшими ветками. Тучи плыли низко, чуть ли не касаясь башен-бастионов. Серые волны реки набегали на коричневый влажный песок.

    Молодой человек сказал:

    - Вот и женился.

    Поднял мокрый прут и задумчиво вывел на песке по латыни: «Improbe amor…» Это было начало стихотворной строчки Вергилия: «Improbe amor, quid non mortalia pectora cogis?» («О жестокая любовь, почему ты истязаешь сердца людей?»)

    Вспомнил слова отца, предостерегавшего от соблазнов столицы. Как он там, отец? Как там Сердика, старые друзья? Македония? Для чего Велисарий здесь, а не с ними? Кто решил, что его счастье в Константинополе?

    Сын гимнаста вытер платком лицо и какое-то время сидел с сомкнутыми веками. А затем прошептал:

    - Наплевать. Я не сдамся. Киснуть из-за баб не намерен. Не одна Антонина на свете.

    Взял коня под уздцы, сунул ногу в стремя и, поднявшись в седло, мысленно завершил фразу: