Читать «Южнее, чем прежде (Повести, рассказы)» онлайн - страница 57

На краю ровной степи садилось солнце, и от автобуса до самого горизонта протянулась тень — вытянутые фигуры пассажиров с тонкими, почти сходящими на нет шеями, и одна такая фигура отдельно — водитель...

Мы уже въезжали в зеленые места. Автобус наполнялся. По проходу сновал маленький беззубый мальчик с портфелем, приговаривая:

— Ну куда, куда сесть?

Я ехал усталый, грязный, меня сдавили узлами, но чувство какой-то уютности, что возникло у меня на улице, отходящей от Азовского моря, не исчезло. И когда наступила ночь, и за окнами стало черно, и все начали устраиваться ко сну на своих сиденьях, узлах и чемоданах, я, легко преодолев какую-то последнюю преграду, лег прямо на пол, на затоптанную рубчатую резину, и спокойно стал засыпать — моя нога лежала на увязанной корзинке с абрикосами — рубль шестьдесят за килограмм, а в руке я держал чью-то ладонь — эта ладонь сначала все вырывалась, а потом успокоилась, затихла, и так я ехал...

День починки одежды

Я слышу, как она входит, сопит носом — на улице холодно и сыро. Начинает греметь посудой...

— Есть будешь?

Я выхожу, сажусь.

— Мам, что-то неохота...

— Что ж неохота? Мясо, картошка, на чистом сливочном масле... Все ваши капризы, фигли-мигли.

Есть у нее эта завидная уверенность: если взять хорошие продукты и приготовить по правилам, то плохо, невкусно получиться никак не может.

— Мясо, — возмущенно бормочет она, — на сливочном масле...

— А что же компот? — вдруг говорит она. — Тоже не нравится?

— Да я еще не успел как-то...

Но все. Она с грохотом выдергивает ящик, так что весь огромный буфет дребезжит, швыряет все туда, задвигает и грузно уходит по комнатам к себе...

Вечер. Я сижу, все еще работаю, и действительно еще работаю, но на одну шестнадцатую дверь приоткрыта к ней, и там, в голубом дыму, еле видно плавает телевизор: какие-то неясные фигуры, отдельные слова — так еще смотреть можно, ничего...

И вдруг:

— Так ты работаешь или смотришь? Работаешь?

Встала и закрыла дверь. Плотно. Законченность любит. Определенность. Не понимает, что иногда, особенно вечером, когда устанешь, именно так лучше всего: еще работать и уже посматривать, на одну шестнадцатую, не больше, — больше не дай бог...

Но нет, закрыла. Сразу стало не то. Но вот дверь сама заскрипела и отъехала как раз на сколько нужно.

А она не поленилась, снова встала и снова прикрыла. Зачем? Ведь сама же дверь...

Уже поздно. Зеваю.

Воскресное утро. Долго — неясное, ватное состояние между сном и явью. Слышу, как в ее комнате гудят резко отодвигаемые стулья, стукает палка с мокрой тряпкой.