Читать «Это даже не умрёшь» онлайн - страница 161

Кондрашов далее рассказал, как после «рекламного» воскрешения митрополита Феофана сотрудники ФСБ, отвечавшие за программу, развернули «массовую продажу» «прививок от смерти» российским политикам, чиновникам и представителям силовых структур – несмотря на предостережения учёных. «Мы предупреждали их, что до выяснения природы и свойств заражающего агента к нему лучше вообще никак не притрагиваться», отметил Кондрашов. «...В последние дни мы отмечали повышенную активность агента. Были предположения, что может существовать некая критическая масса, критическое число заражённых организмов, по достижении которого характер активности агента может измениться качественно.»

В результате Пшика Россия потеряла, в общей сложности, 269 депутатов Государственной думы, 64 члена Совета Федерации, четырёх федеральных министров, половину сотрудников Генеральной прокуратуры, треть Генерального штаба, почти всю верхушку ФСБ, восемь иерархов Русской православной церкви и пять работников Администрации Президента.

Никто из них не воскрес.

31 августа

В полдень к «народу России» обратился Президент Будин. Под его глазами фиолетово темнели незагримированные круги. Четыре раза в течение своей речи он нервно брался левой рукой за узел галстука.

Будин пообещал, что обстоятельства «преступных, кощунственных махинаций научными данными» будут расследованы «до самых мельчайших деталей». Все «виновные, если они остались в живых», предстанут перед судом.

Под занавес моргающий Будин металлическим голосом попросил телезрителей «простить его за недостаток бдительности». Он пояснил, что его «предали» люди из его «ближайшего окружения». «Опутанный сетью заговора», Будин «не догадывался», что происходит.

Так закончилось Летнее обострение.

Далее возобновилась обыкновенная российская история.

ЧАСТЬ 5 ОСТАТОЧНЫЕ ЯВЛЕНИЯ

Три дня одного года

Зеркало, как всегда, запотело. Вика тщательно протёрла его полотенцем для верхней половины тела. Бросила полотенце на ворох грязного белья в углу ванной комнаты. Надо было наконец занять время для стирки.

- Когда буду выходить, – сказала себе Вика.

Она встряхнула головой – так, чтобы мокрые сосульки волос рассыпались по плечам. Затем посмотрела в зеркало.

Тело оставалось таким же. Со вчерашнего утра ничего не изменилось. Так же нецивилизованно выпирали ключицы. На грудях, тут и там исполосованных растяжками, так же маячили непропорционально большие ареолы сосков. Талия, переходя в бёдра, по-прежнему спотыкалась о края таза.

Вика приложила руки к вискам и позволила им медленно сползти вниз, до самого живота. Кожа, румяная от горячего душа, казалась такой же гладкой. Всё ещё гладкой.

- Что я, в самом деле, – прошептала Вика.

В её половой жизни зиял перерыв длиной в четыре года и десять месяцев. Только теперь, когда непредумышленное воздержание кончилось, когда собственное тело – словно в том пионерском лагере двадцатью годами раньше – показалось чужим и по-чужому нелепым, Вика оторопела. По эту сторону перерыва ей оказалось тридцать шесть. Она едва помнила, как в последний раз встречалась с подругами, которые худо-бедно водились у неё до Жука и его клиники. Она десять месяцев не имела вообще никакой связи с мамой. Вокруг – страна, где вежливые люди уравновешенно ведут обеспеченные жизни, не дают себе покупать спиртное по воскресеньям и обильно финансируют медицинские исследования. В эстонском паспорте, подделанном вполне официально, – чужая фамилия, нелепая и случайная, как угловатое тело в зеркале. В полуторной кровати – спящий венгр из дальнего конца коридора, не знающий ни слова по-русски и на восемь лет моложе.