Читать «Энрико Карузо» онлайн - страница 61

Эмма Карелли, певшая с Карузо в первые годы его деятельности (в начале 900-х годов), говорит, что он был лучшим тенором театра. Совместное выступление с ним было самым приятным во всей ее артистической жизни. А Шаляпин давал ему еще более лестную оценку: “Карузо внес в театр подлинную душу итальянских мастеров. Он достиг таких идеалов, каких не удавалось достичь ни одному певцу”.

В первых числах октября 1920 года Карузо, всегда отличавшийся великолепным здоровьем, начал замечать странное недомогание - постоянные боли в спине и боках. Тем не менее он продолжал петь (до 24 декабря), после чего вынужден был навсегда оставить театр. Могучая воля артиста победила на время недуг, но болезнь продолжала прогрессировать. Иногда казалось, что Карузо преодолев болезнь, но она обострялась снова. Пение еще больше усилило недомогание, и он вынужден был уйти на покой. Состояние его все ухудшалось. Тогда друзья, импресарио, родные уговорили его решиться на операцию. Речь шла о гнойном плеврите, запущенном по небрежности.

Операция, сделанная лучшими американскими медиками с большим мастерством, дала облегчение лишь на несколько месяцев. Затем болезнь обострилась снова, и врачам не оставалось ничего иного, как посоветовать увезти больного в Неаполь в надежде на то, что мягкий климат и целебный воздух родины смогут вернуть здоровье дорогому и почитаемому всеми артисту.

День и ночь не отходили от постели больного родные и близкие: жена, дочь, сыновья Ады Джаккетти; брат Джованни, секретарь Бруно Дзирато, преданный слуга Марио Фантини, маэстро Рафаэле Пунцо, директор Метрополитен-опера Гатти- Казацца - и целая толпа важных лиц, артистов, друзей, журналистов, которые то уходили в свои редакции, то опять возвращались к дому певца, чтобы пополнить новостями специальный бюллетень.

Заменить Карузо в разгар сезона оказалось делом нелегким для дирекции театра. В некоторые оперы вводили то одного, то другого тенора, но результаты были неутешительными. Нельзя сказать, чтобы новые артисты не справлялись в опере с порученной партией. Но слишком большая разница была между Карузо и другими артистами, не говоря уже о том, что Карузо пользовался огромной популярностью, зрители его боготворили.

Некоторые газеты, по договоренности с дирекцией оперы и с согласия дирижеров, принялись на все лады хвалить новых теноров. Но все было напрасно. Болельщики, почитатели оперы, наполнявшие театр, когда шли оперы Вагнера с немецкой трупной, бойкотировали итальянские оперы с новыми тенорами. Кончилось тем, что Гатти-Казацца снял итальянские оперы с репертуара.

Может быть, с этого момента и начался упадок нью-йоркского оперного театра, кризис которого ощущался еще за несколько лет до этих событий. Выступления Беньямино Джильи, певца, наделенного превосходными вокальными данными, оказали неоценимую помощь крупнейшему американскому театру и помогли преодолеть кризис, вызванный болезнью и уходом со сцены Карузо. Джильи дебютировал в тех итальянских операх, которые любил Карузо.