Читать «Энрико Карузо» онлайн - страница 34

Трио - Энрико Карузо, Титта Руффо, Лина Кавальери - было самым замечательным из всех, какие выступали до сих пор в опере “Федора”.

Саломея Крушельницкая, Челестина Бонинсенья, баритон Паскуале Амато пели вместе с Карузо в “Аиде”, “Трубадуре”, “Манон” (в Берлине, Праге, Лейпциге, Штутгарте, Вене, Дрездене, Франкфурте, Бремене, Нюрнберге, Брюсселе, Монако и других городах). Повсюду они несли славу итальянской школы пения, не знающей себе равных во всем мире. Казалось, она черпала каждый день все новые силы, открывала новые таланты.

Маэстро С. Фучито, аккомпаниатор Карузо, в своей небольшой книжке “Карузо и искусство пения” (Нью-Йорк, 1922) пишет о вокальной технике Карузо. Но больше всего он рассказывает о воле певца, о духовной силе, которая господствовала над голосом, вдыхала в него жизнь и выразительность.

К началу 900-х годов относятся два письма Пуччини, адресованные миланскому музыкальному издательству Рикорди. Привожу фрагменты из них, касающиеся Карузо:

“Дорогой синьор Джулио!

Сегодня вечером в Болонье дают второй спектакль “Тоски”. На премьере Джаккетти, едва открыв рот, дала осечку. Мне не хотелось выпускать этот спектакль, но мерзкие импресарио не послушали меня. Репетиция, которую я проводил с одиннадцати до трех, явилась причиной провала спектакля. Карузо и Джаккетти превратили ее в клоунаду, но при всем при том она была крайне необходима.

Карузо был божествен! И как всегда, он пел лучше Джиральдони. Но постановка спектакля никудышная, ансамбля нет, может быть, из-за недостаточного числа репетиций…

Очень прошу Вас написать о себе.

Искренне Ваш

Джакомо Пуччини”.

“Дорогой Тито!

Нью-Йорк удивителен! Вечер премьеры “Манон Леско” описать почти невозможно. Прием замечательный при сверхпереполненном зале. Не было конца поздравлениям в мой адрес и в адрес великих артистов. Лина Кавальери великолепна. Карузо, как всегда, недосягаемый де Грие. Скотт - замечателен. Оркестр играл очень живо и ярко.

Поклон тебе и низкий - твоему папе.

Твой Джакомо Пуччини”.

Помимо своей воли Пуччини подметил характер Карузо (Джаккетти и Карузо превратили репетицию в клоунаду). Не подлежит сомнению, что это замечание относится больше к Карузо, чем к Джаккетти. Но это была репетиция, а на репетициях Карузо (кстати, он всегда считал их необходимыми) пел вполголоса, обращал все в шутку. Это было в его характере. Он не мог, видимо, воплотиться в образ на репетициях, иначе бы ему пришлось страдать два раза - до и во время спектакля. “Карузо был божествен”, - пишет Пуччини о певце во время спектакля, несмотря на то, что ничто другое - ни оркестр, ни остальные исполнители - его не удовлетворило.