Читать «Энрико Карузо» онлайн - страница 28

Позже скажут, что Карузо и его последователи (среди них Джильи и многие другие певцы) принадлежат к школе веристов… Будут и другие выводы и сравнения. Попытки дать определения и сделать выводы необходимы для того, чтобы выявить художественные и эстетические позиции. Каждому художнику свойственно свое собственное “я” в искусстве. Ни один художник не обладает индивидуальностью другого: каждый выражает только самого себя и с помощью приобретенного опыта отдает лучшее - свой ум, чувства, темперамент, весь пыл сердца.

Голос певца - его характеристика. Существует много голосов, похожих друг на друга, но, как говорил Леон Баттиста Альберти, среди всех людей едва ли найдется хоть один, чей голос подобен другому. А знаменитый аббат Гальяни, посвятивший свою жизнь философскому осмыслению искусства пения, писал: “Все соловьи веками поют одну и ту же песнь любви, но лишь у некоторых она полна всеми оттенками благоговения, муки, радости, а иногда скорби и жестокости”.

Сократ, знакомясь с юношами, говорил: “Скажи что-нибудь, чтобы я мог узнать тебя”. - Пой! - скажем мы, - чтобы судить о тебе как об артисте по твоей дикции, краскам, теплоте твоего голоса, которые раскроют твою душу, твои чувства, а также чувства и душу автора, которого ты исполняешь.

Ларинголог Биланчони, ученый и врач, писал о Карузо как истинный артист, глубоко чувствовавший красоту пения, а не как медик или физиолог: “Какой голос, какое богатство звучания! Он произвел на меня неизгладимое, неувядаемое впечатление. Может быть, когда-нибудь в серые часы одиночества в памяти воскреснет этот могучий и проникновенный, не поддающийся никакому анализу голос - свидетельство столь совершенной красоты человеческой природы”.

В июле 1939 года мне довелось беседовать с великим тенором Алессандро Бончи на его вилле в Визербо под Римини. Как только я произнес имя Карузо, лицо артиста озарилось и едва заметная теплая и лукавая усмешка проскользнула на его губах. Концами пальцев задумчиво коснувшись лба, он внимательно и с интересом стал слушать меня. Я никогда не смогу забыть его любезности и готовности рассказать все, что он знал об американском периоде жизни своего великого друга Энрико. По правде говоря, мне казалось неуместным и нескромным затрагивать в разговоре с ним тему успехов Карузо в Америке. Поэтому все мои вопросы ограничивались чисто биографическими сведениями. Но Бончи оказался джентльменом не только в бель канто. С изумительной яркостью и восхищением говорил он о “своем великом друге Энрико”. Он рассказал о вещах, глубоко меня поразивших. Пресловутое соперничество между двумя великими певцами, о котором так много говорилось, никогда не существовало в действительности: оно было плодом фантазии некоторых журналистов и любителей сильных эмоций. Романьольский тенор рассказывал о Карузо с теплом, достоинством и вместе с тем очень естественно и просто.