Читать «Эндора» онлайн - страница 55

Две ледяные темно-синие бутылки лежали на нижней полке холодильника, заставленные банками и лотками с едой. Когда Катя разгребла продуктовый завал и вынула шампанское, то вспомнила, что именно такие бутылки мама всегда приносила откуда-то к празднику. И как она не обратила на них внимания раньше? Бокалов в доме не было — на полке обнаружились стаканы, и Катя подумала, что у них будет настоящий студенческий новый год, когда все тарелки и ложки на столе разные, собранные с бору по сосенке, но игристая пена, весело стекая со стенок разнокалиберной посуды, делает антураж неважным — главное сам праздник, а не одежды, в которые он рядится. Любая, даже самая яркая обертка, в итоге улетит в ведро, оставив только обнаженную правду.

Интересно, куда в этом году отправятся девчонки из ее группы? Где и с кем будут Машухер и Лиля? Катя присела на край стула, провела ладонью по столу, стирая крошечное пятнышко — воспоминание о подругах неожиданно и больно обожгло ее. Наверно, ей завидует весь курс. Выиграть грант на обучение за границей, тем более, в таком престижном заведении — это вам не хухры-мухры. А она, Катя, не собирается ни в какой Лондон — она прячется от тех, кто хочет ее убить. Никаких шуток, действительно убить. И неизвестно, что будет завтра, и будет ли для нее завтра вообще…

Глаза предательски защипало. Боль в груди, нараставшая постепенно, исподволь, вдруг усилилась — Катя опустила голову на руки и заплакала. Это были те самые редкие, тяжелые слезы, которые никому и никогда не приносили облегчение: душа выдавливала их, словно яд из раны, которая и не думала рубцеваться.

— Новый год иногда бывает грустным, — сказал Эльдар. Он неслышно вошел на кухню, погладил Катю по голове, и этот простой, ни к чему не обязывающий и вряд ли что-то значащий жест заставил Катю зарыдать еще горше. Она была вдали от дома, от родных и друзей, ее жизнь не стоила и ломаного гроша, она утратила себя и превратилась в чудовище, которое удерживают от зла лишь путы — Катя плакала, испытывала горячее чувство стыда от того, что Эльдар видит ее слезы, но не могла взять себя в руки и успокоиться.

придвинул стул и сел рядом.

— Знаешь, — негромко сказал он, — у меня почти вся юность прошла в особом заведении закрытого типа. Лечился от припадков, в итоге так и не вылечился… ну, неважно. И под новый год некоторых из больных, кому режим позволял, забирали домой на побывку. К кому-то приезжали родные, привозили подарки. Сама атмосфера праздника обязывает. Хочется быть добрым и сердечным.

Катя шмыгнула носом. Выпрямилась. Эльдар мягко провел ладонью по ее щеке, стирая слезы.

— Ко мне никто не приезжал. Никуда не забирали. За семь лет я видел родителей от силы раза четыре. Не хотели они себе портить настроение… в таких заведениях действительно очень тягостная атмосфера, — Эльдар сделал паузу, заглянул в свою чашку и, обнаружив, что она, разумеется, пуста, продолжал: — У меня был брат-близнец, Эрик. Они решили, что лучше вкладывать силы в нормального, чем в психа, и, ты знаешь, я почему-то не могу их за это осуждать. Это больно, да. Но это крайне разумно, и здравомыслящие люди так и поступают. Катюш, поверь: одиночество — это когда тебя некому в больнице навестить на новый год. Или из морга забрать. А все остальное… Больно, да. Грустно. Но решаемо, я тебе точно говорю.