Читать «Шустрая Кэт. Том 1» онлайн - страница 129

Я знала, что это за комната. Помнила её. Вопрос только, какого апостола я здесь оказалась? Или, может, это сон, видение, ещё какая блажь. А может, я уже того… и будет мне Абрахам цветочки на поросшую травкой могилку носить. Хотя от него дождёшься… кажется мне, что всё же нет. Это чудище мне представление решило устроить. Надеюсь, по крайней мере.

Как бы там ни было, а всё здесь мне было знакомо. Этот покосившийся, опирающийся на стену, словно болезненный старик, шкаф, который в былое время, наверное, был похож на бравого адмирала на быстроходном корабле, готового грудью прокладывать себе путь среди свирепых волн. А сейчас от его внушительной красоты остались только отголоски. Покоробившееся дерево, облезлый лак, трухлые ножки, словно болячки, любовно взращиваемые холодным, сырым морским ветром, превратили его в жалкое зрелище.

Помнила это кресло с жуткого, пусть будет — горчичного цвета обивкой, в котором сейчас сидел странного вида мужчина. Болезненно худой, с желтоватой кожей, впалыми щеками и седыми короткими волосами, с колючим острым взглядом чёрных глаз. Холёные руки с длинными пальцами, унизанными перстнями, переворачивали страницы книжки, совершенно не обращая внимания на происходящее в комнате. Не припомню, чтобы в Квартале Семи Висельников такие ходили по гостям. Да ещё и в дом Сонеи Удачливой. Точнее, одну из её квартир, на втором этаже дома аптекаря Ривера. Обычно мать не привечала гостей там, где жили её дети. Да и не помнила я такого.

Зато Ривера я помнила даже лучше, чем собственную мать.

Эдакий среднего роста, возраста и телосложения человек. Немного седоватый и бесконечно отзывчивый. Особенно хорошо он отзывался на звон монет почему-то.

Каждый житель Квартала Висельников хоть раз в своей жизни бывал в аптеке Ривера. Впрочем, оно и не удивительно. Тут же целители толпами ходят, чтобы лечить по доброте душевной городскую нищету… ладно, шутки шутками, а аптекарь и правда был самым востребованным и уважаемым человеком в Квартале.

Надрывный крик разорвал тишину. И только сейчас в полумраке помещения я увидела, как корчится на простынях в родовых муках женщина. Моя мать.

Сейчас она была моложе, чем призрак, оставшийся в подвале Абрахама Волена. Не так чтобы очень. Но заметно.

Мокрые волосы прилипли ко лбу и шее. Промокшая насквозь от пота рубашка любовно облепила тело. Костяшки пальцев, комкающих простыню, побелели. Потрескались сухие искусанные губы и налились кровью белки глаз. Я подошла ближе, встала почти у самой кровати, но никто меня не заметил, не обратил внимания на мою незабвенную персону.

— Мам?! — позвала я, надеясь (или страшась) всё же, что та откликнется на мой голос.

Но нет. Меня действительно никто не видел и не слышал.

Её крик превратился в вой, и она обессилено упала на постель.

Между её согнутых в коленях ног возилась женщина лет сорока и не самого опрятного вида. Косынка на её голове съехала набок, но, кажется, она этого даже не заметила, сосредоточившись на том, чтобы помочь роженице.