Читать «Штурмовики» онлайн - страница 3

– Где мне найти Пархоменко? А потом уже Гречко, другого командира корпуса.

Он мне нарисовал. Я туда подлетаю, к этой деревне – никого нет. Дальше… потом увидела тоже село, солдаты ведут коней. Села. Говорю:

– Пархоменко надо вручить из штаба фронта пакет.

Он как заорёт на меня сплошным матом:

– Сидят там, трам-тарарам, в штабе фронта!!!..

Наверное, солдат, который вёл меня, доложил, что посыльный из штаба фронта на самолёте. Тот начал материться, кричать. Я говорю:

– Я из штаба фронта, я вам привезла пакет…

Из планшета достаю, отдаю ему.

– А чего ты так пищишь, как баба?!

Ой, с этим Пархоменко… три раза я к нему летала. Только потом уже он опознал, что я девушка…

Очень страшные полёты были.

Потом Гречко разыскивала тоже. Булкин посылал меня в самое пекло.

А у Пархоменко… третий раз, по-моему – даже мотор замёрз, пока он мне нотацию читал. Ужасный матерщинник. И всё слушать приходилось.

Очень сильный мороз был. Самолёт стоял один-одинёшенек, пока я выслушивала эти тирады, и мотор потом не завёлся. Я опять побежала:

– Товарищ начальник корпуса, дайте мне солдата, чтобы дёрнул винт, завести мотор, у меня он не заводится!

Опять мат сплошной. Дал солдата. Но мотор – промёрз. А они – отступают!

– Жги свою птаху, она нас только демаскирует!

Я говорю:

– Не буду жечь птаху, дайте мне солдата, я сейчас солью масло, попрошу в печке нагреть, и потом горячее назад залью!

Он орёт:

– Жги – и всё!!!

Короче, у меня ничего не получилось. Опять к нему:

– Дайте мне коня и верёвку, чтобы тащил самолёт!

Дал мне двух солдат, выделил… нашли верёвку, привязала я её к самолёту. И – держу за крыло, потому что на ухабах он вот-вот разломится. Потом где-то остановились – я его попросила сообщить в штаб фронта, что мне нужен техник и запчасти… а у него хоть и было радио, но связи не было.

Короче говоря, никто ко мне не прилетел, но я обошлась и без помощника. Солдаты два раза нагревали масло в печке (у женщины дома попросили), заливали, сливали, два раза прогрели мотор, и только потом он запустился – и я улетела.

Господи боже мой! Потом – к Гречко… тоже кавалерийский корпус… а Булкин меня всё посылает и посылает, я уже совсем измоталась. 130 боевых вылетов у меня. И потом уже ему сказала:

– Я у вас больше служить не буду!

Он так разъярился!

– У вас 130 боевых вылетов на «У-2»?

– Да.

– Что тогда считалось «боевым вылетом»?

– Полёт на розыски. Конников разыскивала, когда наши отступали или наступали, как они на марше, куда они движутся. Попробуй на «У-2»! Надо садиться, спрашивать их: «Куда вы идёте?» Вообще, был кавардак. 1941 год – это очень страшные ощущения. Упаднические. Отступаем и отступаем. Тогда ещё появились большие машины – там новое оружие, «Катюши». Ну, вот эти эрэсы, реактивные снаряды. Фашист – сразу остановился! А мне сказали опять:

– Найдите!

Такие полёты были ужасные, но я нашла эти установки. Гречко – учтивый такой. Говорит:

– Снимите комбинезон, вы вся мокрая, я вас покормлю, напою чаем…

Я говорю:

– Мне надо улетать.

– Нет, – говорит, – в мокром комбинезоне и не думайте!

А потом штаб фронта за такие полёты – даже без Булкина, без командира эскадрильи – меня наградил в конце 1941 года орденом Красного Знамени. Нистаревичу начальник штаба эскадрильи приказал меня привезти туда. И там у себя мне вручали этот орден без Булкина, без его представления.