Читать «Чужая лебединая песня» онлайн - страница 7

– Ну что тут такого! – попытался оправдаться Федор. Бабушка не любила, когда он питался полуфабрикатами. – Это же лазанья, а не доширак какой-то. Завтра, обещаю, сварю овсянку. Была у меня где-то…

Разговаривать с портретом бабушки Федор начал практически в день переезда в Мишкину квартиру. Видно, художник и в самом деле обладал большим талантом – Федор готов был голову дать на отсечение, что выражение лица портрета менялось в зависимости от обстоятельств.

Когда он вернулся, проводив Мишку в аэропорт, бабушка на портрете была какой-то потерянной. Куда делась злая тетка, смутившая его в первый визит в квартиру Кондратьевых?

Глядя в грустные глаза, Федор, сам не зная, что это на него нашло, вдруг сказал:

– Да норм все будет, норм. Глядишь, пара месяцев, и вернется наш Мишка.

И тут – то ли глюки, то ли факт – в бабулином взгляде появились нотки благодарности. Сначала Федор счел это первыми звоночками от поехавшей крыши. Но прокачав в интернете вопрос о разговоре с портретами, нашел стих Маяковского, в котором мужик докладывал об окружающей обстановке фотографии Ленина.

Динамичненький такой стих. Федору даже понравился, хотя спецом в поэзии он не был.

С тех пор он взял за правило каждое утро с портретом здороваться, уходя, сообщать, в котором часу ориентировочно вернется. А бабушка, конечно, без Мишки скучала, но постепенно свою невостребованную любовь перенесла на Федора. А ему, не избалованному подобным отношением, было приятно.

Микроволновка, звякнув, выключилась.

Федор потянул носом – пахнет вроде съедобно. И вдруг внимание его привлек странный звук за дверью. Как будто собачка встреченной недавно соседки скребется и потихоньку поскуливает.

Запах лазаньи усилился, и Федор решил игнорировать нарушающий спокойствие шум. Но пес, или кто там был за дверью, снова поскребся, и Федор подумал: а вдруг бабуля носится по улице в поисках питомца.

А он, Федор, выходит такой и говорит: «Здравствуйте, бабушка, вот она, собачка ваша. Берите, пользуйтесь!»

И соседка обнимает его и, обмочив слезами футболку, заявляет: «Спасибо, дорогой Федя… – нет, Федя это как-то слишком, – спасибо…»

Прижав плечом плохо открывавшуюся по причине древности дверь, Федор повернул защелку и замер: на пороге, прислонившись спиной к стене, сидела абсолютно незнакомая девушка с залитым кровью лицом.

Первым желанием было захлопнуть дверь, но тут девушка покачнулась и стала медленно заваливаться в квартиру. Федору ничего не оставалось, как поддержать ее и, перетащив через порог, уложить на пол в зале.

Бросив мимолетный взгляд на бабушкин портрет, он увидел, что она не одобряет подобное вторжение.

– Ну, не бросать же ее было на лестнице, – пояснил свои действия Федор и сосредоточил все свое внимание на девушке.

Ее нежно-голубое платье, испачканное кровью, задралось, обнажая длинные ноги в светлых колготках. Платье, колготки и еще маленькая сумочка, которую незнакомка сжимала в руках, – больше никакой одежды не было. Ни обуви, ни куртки – сентябрь все-таки, по вечерам уже довольно прохладно.