Читать «Честь мундира. Записки полковника» онлайн - страница 51

Пыталась она поговорить и с Караманом о кортике, но тот ускользал от ее прямых вопросов, как прыткая рыба из рук рыбака, и тоже напускал тумана на «трудное материальное положение» Егора. «Я тут человек посторонний, решение о продаже кортика не принимал, – ловкаческой скороговоркой отбивался он в телефонной трубке, – так что ваше желание растерзать меня несправедливо».

Так ничего и не добившись, Вера Ивановна поехала к своему старому знакомому – директору музея авиации старику Агальцеву, тому самому, которому пару лет назад бескорыстно передала кучу отцовских вещей. И все ему рассказала. Агальцев к ее вести отнесся с большим сомнением и пообещал лично проверить в «Антикваре» подлинность кортика маршала. Уже на следующий день он позвонил Вере Ивановне и сказал похоронным тоном:

– Я все проверил. К великому сожалению, это подлинник. Кортик образца 1945 года был принят в 1955 году для ношения маршалами, генералами и офицерами всех Вооруженных Сил… И вашему отцу…

Вера Ивановна не дала ему договорить:

– Извините, музей может выкупить кортик? Я готова выделить какую-то сумму…

Агальцев после долгой паузы ответил:

– Я постараюсь что-нибудь придумать.

И он придумал. Он бросил клич в Минобороны, в Главный штаб ВВС, в комитет ветеранов, в какой-то банк. И кортик был выкуплен вскладчину. Его поместили на стенд музея, рядом с другими личными вещами маршала авиации Кородубова.

Но предприимчивый дружок Егора Ивановича с его нетрезвого позволения продолжал потихоньку распродавать вещи маршала российским и зарубежным коллекционерам редких раритетов. Немалую часть вырученных денег он прикарманивал, а остальное шло на кутежи с увядающими, но молодящимися бабами, которых Яков частенько приводил в квартиру Кородубова. Одна из них, – Полина Федоровна, бездарная пятидесятилетняя актриса театра железнодорожников, так влюбила в себя Егора Ивановича, что Караман даже запаниковал. Она все чаще оставалась ночевать с другом, похозяйски наводила порядок в квартире, а однажды обнаглела до того, что приказала Якову сходить в магазин за картошкой. Караману стоило немалых коварных трудов, чтобы отвадить, как он ехидно говорил, «железнодорожную артисточку» от Егора.

У Веры Ивановны был и еще один повод ненавидеть Карамана. По мере того, как он спаивал все больше опускавшегося Егора, сам собой возникал вопрос о том, кому достанется квартира, если, не дай Бог, с ее хозяином случится самое страшное?

Когда Егор развелся с женой и ушел от нее, оставив на Тверской супруге и двум детям четырехкомнатную квартиру в старинном доме, он пару лет жил в загородном коттедже этого самого Карамана, который все больше начинал играть роль своего рода «сиделки» при Егоре. Потому мысль о том, что квартира Егора может достаться этому хитроглазому мошеннику, совершенно чужому человеку, прилипшему к брату явно с корыстными целями, все больше тревожила Веру Ивановну.